— …и он рассчитывал, что кто-то неизвестный поможет ему от нас отбиться.
— А вместо этого его разделали, как тушу к празднику. Должен заметить, что тупик в коммуникационных дебрях вряд ли является самым подходящим местом для встреч. Даже для встреч террористов.
— Допустим, они не хотели, чтобы их видели вместе.
— Аль-Махруд в своем деле не новичок, — заметил я. — А первое, что развивается у парней, занимающихся этим бизнесом, — паранойя. Он никогда не поперся бы на встречу с человеком, представляющим для него угрозу, пусть только потенциальную, без солидной охраны.
— Которую мы положили в ресторане.
— Тем более, — сказал я, — ему не следовало сюда идти.
— Может, он просто не знал местности и бежал единственной известной ему дорогой.
— Все это из области предположений, — сказал я. — Что там насчет второго варианта? Что он ни с кем не договаривался и мы загнали его сюда случайно?
— Есть одна версия. Его хотели убрать…
— Это точно, — усмехнулся я. — Прямо как в том анекдоте. Если бы не хотели — не убрали бы.
— Его хотели убрать, — повторил Шо, пропуская мое ехидство. — И те стрелки, которых мы прихлопнули в «Распутном драконе», целились вовсе не в нас, а в него.
— А остальные работники бригады убийц, — мелодраматично продолжил я, — наблюдая свою полную несостоятельность в прямой перестрелке с доблестными служителями Закона в лице нас с тобой, рассеялись по этому чертовому лабиринту, засев в тупиках в ожидании, пока Аль-Махруд случайно не наткнется на одного из них.
— В ресторане, помимо стрелков, могли быть и другие участники операции, — сказал Шо. — Скажем, не стрелок, а пассивный член отряда, который находился на связи с группой поддержки и направлял ее действия, подсадив на парня жучка и отслеживая все его передвижения.
— Но если так, — предположил я, — то этот твой гипотетический координатор из ресторана мог узнать об этом тупике только после того, как Аль-Махруд в него свернул, и, как бы оперативно ребята ни работали, попасть сюда до нас им было бы весьма и весьма затруднительно.
— В группе мог быть интуит, — сказал Шо. Всегда он умудряется подумать о чем-то важном раньше меня. Наличие в группе интуита снимало половину вопроса. Даже если акция должна была быть проведена в ресторане, убийцы все равно могли привлечь интуита.
Наличие в группе интуита снимало половину вопроса. Даже если акция должна была быть проведена в ресторане, убийцы все равно могли привлечь интуита. Профи не оставляют своей жертве ни малейшего шанса.
— Это верно, — сказал я. — Но все равно это чушь свинячья. Даже если бы в группе был десяток интуитов и сотня киллеров, засевших на каждом углу, это все равно не говорит нам о самом главном. Как убийца отсюда ушел?
Мы немного помолчали от безысходности.
Но ваш покорный слуга долго молчать не может.
— Мы задаемся не тем вопросом, — сказал я. — Мы спрашиваем: «как?», хотя гораздо логичнее было бы задаться вопросом: «кто?». Если мы ответим на этот вопрос, нам легче будет понять, «каким образом?». И кому это выгодно?
— Имя им — легион. У террористов много врагов по определению. Для примера можешь взять тот же Моссад.
— Странное совпадение, — сказал я. — Жил он себе, жил, многие за ним охотились, и никто не мог поймать, а убили его аккурат после того, как мы подобрались к нему вплотную. Напрашивается вывод, что кто-то очень не хотел, чтобы мы пообщались.
Хотя это трудно назвать общением. Сыворотка правды, допрос шестой степени С, почти наверняка — тотальное ментоскопирование как последний вариант. Оно славится тем, что хоть подозреваемый и выкладывает абсолютно все, предоставляя необходимые доказательства для последующего судебного процесса, судить уже некого. Процесс детален.
— Средства, — напомнил Шо.
— Забудь о средствах, — сказал я. — Кому это выгодно?
— Кому?
Все-таки он скептик.
— Подумай, — сказал я. — Почему мы охотились за Аль-Махрудом?
— Потому, что он преступник.
— Логично. А почему мы хотели бы видеть его живым?
— Потому, что он мог вывести нас на Гриссома.
— Что и требовалось доказать. Его смерть в первую очередь была выгодна самому Гриссому.
— Но Гриссом не поручает подручным делать грязную работу. У него подручных нет.
— Значит, он был здесь во плоти.
— Если Аль-Махруд был для него опасен, почему он не избавился от него раньше?
— Потому, что Аль-Махруд стал для него опасен только тогда, когда мы на него вышли, — сказал я. — Сегодня.
— И как Гриссом мог об этом узнать?
Потому, что он гвардеец, содрогнулся я, но произнести столь кощунственную мысль вслух не решился.
— Потому, что он психопат. Мало ли чего можно ожидать от психопата.
— Я тоже стану психопатом, — сказал я. — Если буду и дальше с тобой это обсуждать. Давай оставим работу экспертам, им тоже надо чем-то заниматься.
— Верно, пусть аналитики поломают свои драгоценные головы, — согласился я.
Но совсем недавно я и сам был аналитиком и потому не думать просто не мог.
И все-таки все логично.
Гриссом — гвардеец, именно так он мог уйти с места преступления перед самым нашим носом.
Хм.
А как он сюда попал? Хотя, если Гриссом гвардеец, вполне могла сработать предложенная Шо версия относительно подсаженного на Аль-Махруда жучка.
Построим модель.