Вчера она не выдержала. Когда чей?то оголтелый крылатый конь грудью и копытами проломил купол ее любимого висячего садика, она, несмотря на осенний холод, как было, в утреннем сиреневом платьице выскочила в замковый двор.
Всадники, плавно кружившиеся над стенами, прянули в стороны. Даже не взглянув на них, она быстрой походкой направилась по дороге к заводам. Никто не посмел ни приблизиться, ни даже пересечь ей дорогу. Вдыхая запахи вянущей травы и с наслаждением подставляя лицо и плечи холодному ветру, от которого она успела отвыкнуть за эти два месяца вынужденного затворничества, она дошла до первых корпусов и хозяйски огляделась. Все здесь было в порядке, вот только…
Повинуясь какому?то толчку, она резко обернулась — левая башенка замка была охвачена пламенем. Потеряв голову от страха, она ринулась туда — и чуть не угодила в самое пламя.
Сервы, деловито тушившие пожар, подхватили ее и не вполне почтительно, но быстро протащили в лоджию, где, к счастью, еще ничего не затлелось. Юрг едва успел накинуть плащ на нее — промерзшую на ветру, мокрую насквозь; она вырвалась, подбежала к висевшему в нише серебряному гонгу и ударила в него рукояткой своего кинжала.
— Правосудия и справедливости! — крикнула она, перекрывая бархатистый звук гонга, посылая свой голос в никому не ведомую даль.
— Сэнни? — донесся из этой дали удивительно властный, полнозвучный баритон, как будто только и ждавший приглашения к диалогу. — Я знал, я знал…
— Скажи мне, почему мой муж, равный мне разумом и свободой рождения, не защищен законами справедливого Джаспера?
— Погоди, Сэнни, все не так просто…
— Еще бы! Что может быть проще убийства? Защита — она много сложнее!
— Постой, девочка, тут надо подумать. Тебе сюда нельзя… Ты пойми меня правильно, но ведь законы — это единственное, на чем мы еще держимся. Тебе, значит, сюда нельзя. Но мы сделаем вот что: я приду сам. Ты где?
— В лоджии.
Ее голос не успел отзвучать, как на фоне каких?то геральдических зверей, поблекших от времени, возникла невысокая человеческая фигура, тоже вся какая?то блеклая. Длинные волосы, брови, усы, борода и бакенбарды свисали единой, весьма прореженной системой. За всей этой растительностью совершенно скрывалось лицо, и судить о возрасте пришельца было невозможно. Бронзовый крэг — редкоперый, с воспаленными глазами, похоже, был подкрашен, и неумело — в основании перьев проглядывала прозелень. В отличие от джаспериан, щеголявших изысканными камзолами, вновь прибывший был одет в какой?то потертый лапсердак из кожи, отдаленно напоминающей лошадиную.
Со всем этим катастрофически контрастировали глаза — умные и беспокойные глаза до смерти замороченного на работе человека.
К тому же они уставились на принцессу и никак не хотели от нее отрываться. «Старый ловелас, только его нам и не хватало в качестве пожарника», — со злостью подумал Юрг.
— А ты похудела… — с неподдельно нежностью проговорил тот. — Тебе чего?нибудь не хватает? Я велю доставить. Мы сейчас оформим это так…
— Не будь жалким, — жестоко отрезала мона Сэниа. — Я спросила…
Что?то тяжелое с лязгом впилось в оконный переплет, но стекла выдержали.
— Поднять на башне мое знамя, — как?то мимоходом распорядился неизвестный, делая небрежный жест в сторону сервов.
Скорость, с какой они бросились выполнять его приказание, весьма незначительно отличалась от звуковой. Где?то очень высоко — должно быть на башне — взревела хриплая труба; человек в лошадиной коже подошел боком к окну, все так же не отрывая взгляда от моны Сэниа, распахнул ставни. В лоджию ворвался влажный осенний воздух, и только сейчас стало ясно, как тяжело было до сих пор дышать в смрадной атмосфере не до конца притушенного пожара. Юрг с опаской оглядел небо, но экстремистов на крылатых конях как ветром сдуло.
— Правосудие и справедливость на той стороне, — проговорил гость, печально покачивая кудлатой головой. — Ты ведь знаешь, как высоко ценится каждая жизнь, а мы потеряли уже троих…
— Но мой муж и его брат — тоже люди!
— Они — существа без крэгов. На других планетах мы обходим таких стороной, не нанося вреда, но на собственной земле мы вынуждены от них защищаться. К тому же, никто еще не преступил грани закона — здесь не прогремел еще ни единый выстрел. А шпаги там, дротики, бердыши и прочая ерунда… Ты же знаешь, Сэнни, что наша молодежь владеет всем этим в таком совершенстве, что они сумеют промахнуться. И промахиваются.
— Значит, это — спектакль? — взъярилась мона Сэниа. — Не по твоему ли приказу?
— И да, и нет. Но продолжать это опасно. Поэтому мы сделаем так: твой муж и его брат должны получить права истинных джаспериан. Для этого им надо просить крэгов о Милости Пестрого Птенца. Что будет потом — это уже детали, пусть сначала получат себе поводырей. Но юридически они будут защищены всеми древними законами только тогда, когда на их плечах появятся крэги — хотя бы пестрые…
— Ну об этом вы и не мечтайте! — решительно заявил Юрг.
Гость впервые поднял на него глаза. Странно, очень странно глядели джаспериане: внимательно и все?таки немножечко в сторону. Но если их взгляд направлялся на голос — тут уж никак нельзя было заподозрить их в слепоте. И тем не менее это было так.