До самого захода солнца звездная дружина на деле постигала истину, что бескровные подвиги веселее и достойнее кровавых.
Когда же солнце село и быстро спустившаяся темнота сделала дальнейший гон бессмысленным — да, собственно, гнать?то уже было некого, — только тогда лес запылал. Черно?алое море огня, из которого выступали редкие торчки скал, разливалось все шире и шире, то взрываясь снопом искр, то покрываясь змеящимися струями дыма. Таким образом приказ крэга был уже выполнен, и дальше следить было не за чем, но оторваться от величественного зрелища было просто невозможно, и крылатые всадники парили в ночном небе, то уходя к волнистым облакам, то спускаясь так низко, как только могли выносить опаляющий жар их кони, опьяненные этой огненной скачкой.
И вдруг… Все случилось слишком быстро, чтоб кто?нибудь смог вмешаться — хотя и вмешиваться?то было не во что; но на одном из таких виражей вороной конь Асмура, направленный властной рукой своего седока, резко пошел вниз и вдруг камнем упал в дымный, еще не успевший вспыхнуть куст.
Дружный вопль ужаса пронесся над пылающим лесом, и все девять оставшихся всадников тут же повернули коней, чтобы броситься следом, но вороной уже взлетал, подрагивая опаленными крыльями, и, сделав над пожарищем последний круг, направился к стоянке мака.
Когда неуспевшие оправиться от этого потрясения дружинники опустились на стоянку, Асмур как ни в чем не бывало сидел возле маленького водопада, и вороной подставлял под его искрящиеся от лунного света струи свои многострадальные крылья.
Никто не посмел задать ни одного вопроса — да в этом и не было необходимости: командор был волен поступать как ему вздумается. Тем более, что юноши поняли, какая причуда толкнула в огонь их предводителя: рядом с ним на черных камнях лежал ворох радужных перьев. Мона Сэниа… Рад инее любой из них пошел бы и не на такое безрассудство.
И этот поступок их командора, вырвавшего из моря огня сказочный подарок для своей невесты, возвел их отношение к нему в ранг поклонения.
Но оказалось, что это — только начало. Бес удальства вселился в воинственного эрла, да и планеты, как на грех, все оказывались с изъяном, и приходилось прикладывать немало трудов и смекалки, чтобы удовлетворить и капризы крэгов, которым всегда что?нибудь мешало, и… неожиданные причуды командора.
Возле Уздечки больше не было планет — пришлось отправляться к дальним звездам, Седлу и Крестцу. Ближе, правда, располагалось одно солнышко — в «Анналах» оно носило интригующее название «Чакра Кентавра», поскольку на старинном рисунке, изображавшем Кентавра, это светило размещалось как раз в середине лба, между глазами. Кому?то из молодых дружинников пришло на ум безобидное прозвище — Звездочка?Во?Лбу.
Но странное дело — за полторы тысячи лет побывать здесь было некому, и тем не менее название этого солнца было перечеркнуто жирным крестом, а на полях страницы угрожающе значилось: «звездные волки!»
Командор не нуждался ни в советах, ни в одобрении — он попросту оставил Звездочку?во?лбу в стороне и пошел прямо на Крестец.
Оставалось еще четыре крэга — из них больше всего опасений внушал отцовский поводырь Дуза — привыкший к тропической жаре, он отказывался от одной планеты за другой, предоставляя свою очередь тем, кто был не столь теплолюбив. Целая цепочка планет голубоватого мерцающего Крестца тоже не обещала быть жаркой, к тому же большинство было просто газовыми гигантами. Одна, правда, даже напомнила звездным скитальцам их родной Джаспер, но на дневной стороне, постоянно обращенной к светилу, самое удобное для обитания место было занято какой?то доисторической башней, очевидно сооруженной космическими пришельцами с других планет.
Башня не помешала бы крэгу и даже, наоборот, служила бы ему превосходным насестом, если бы не одно обстоятельство: уходя своей вершиной в грозовые облака, она служила превосходным коллектором для собирания атмосферного электричества, и время от времени с венчающего ее шара срывалась мощнейшая молния, бившая во что попало — и, естественно, даже почти бессмертному крэгу отнюдь не улыбалось попасть под испепеляющий разряд.
Но пожелания крэга — закон, а ему возжелалось стереть злополучную башню с лица планеты. Сделать это было бы чрезвычайно легко, если только не соваться туда, где на желтом песке виднелось множество стеклянистых пятен от ударов супермолний. Но Асмура словно манили к себе эти границы реальной опасности; вот он приблизился к мертвой зоне, отсчитывая интервал между молниями по ударам собственного сердца, но в последний миг четкий контур его фигуры размылся и исчез — эрл предусмотрительно ушел в ничто .
И в ту же секунду громовой удар потряс воздух, и на том месте, где только что виднелся темно?лиловый силуэт, ослепительный столб огня врезался в землю.
Молодежь, не смея приблизиться без зова, замерла в недоумении. Асмуру достаточно было, ничем не рискуя, точными движениями направить зарядные шашки к самому подножью башни, перебросив их через ничто, как в свое время — магические игральные карты.
Но ему, казалось, нравилось искушать судьбу, и, точно рассчитав момент относительной безопасности, командор появлялся в самом опасном месте — у подножья башни; возникая всего на какую?то долю секунды, там обрисовывалась и тут же исчезала гибкая проворная фигура в темном полускафандре, умело размещавшая заряды возле башенных опор. Да, он умел сочетать удаль с осторожностью, их командор, и вскоре все было сделано. Дрогнула земля, и десять коней разом заржали, пригибая головы, а башня, изламываясь и прочерчивая в грозовом небе медленную дугу, уже падала, рассыпаясь ржавым прахом.