Почему он не выполнил приказа и не вернулся к дружине после того, как разрушил мост? Ответ был чересчур прост: виновно было обыкновенное мальчишеское любопытство. То, что затеял эрл Асмур — непобедимый командор Асмур, предмет рыцарского поклонения всей дружины — просто не могло, не смело остаться никем не увиденным; такие подвиги и создавали легенды, проходящие через поколения и века.
Но кроме него самого, увидеть было некому, некому было бы и потом рассказать.
Он вернется к дружине, — сказал себе юноша; вернется, но — чуточку позднее. И он спрыгнул с коня, взял его под уздцы и осторожно поднялся на скалу, ограничивающую роковое ущелье. Могучий эрл и следом за ним — вся эта копытная свора промчатся внизу, так что никто ничего не заметит. Гаррэль перегнулся через обломок скалы, чтобы поподробнее все рассмотреть, но он не успел приготовиться, как все уже было кончено за одно мгновение — закованный в естественную броню вороной промелькнул, как ураган, и следом за ним в клубах пыли — распаленные преследователи, и юноша с невольной гордостью проводил глазами последний прыжок крылатого коня, как вдруг напротив, точно приведение, возник разукрашенный кентавр, и мелькнуло бронзовое оружие, и вот уже вороной падал, скрежеща по камню крыльями, которым негде было развернуться во весь размах, и не происходило главного — эрл Асмур почему?то не уходил в ничто, а продолжал падать в ледяную черноту расщелины, и Гаррэль вдруг понял, что командор ранен и просто не в силах совершить этот переход — и юноша не раздумывал ни единой доли секунды.
Оттолкнувшись от уступа, он прыгнул вниз, представив себе зыбкую грань перехода и сразу же за ней — близкое дно пропасти так, что командор вместе со всеми кентаврами был у него над головой; в следующий миг он уже был там и падал, но лететь ему оставалось совсем немного и главное — недолго, и сверху на него уже рушился обезумевший от страха конь с бесчувственным всадником, и Гаррэль, коснувшись гривы вороного, последним усилием воли захлестнул себя, Асмура и коня в единый волевой кокон и послал все это в спасительную пустоту, доступную только джасперианину, и дальше, через нее — на ковер командорской каюты.
Юноше не хватило сотой доли секунды — донные камни ущелья полоснули по скафандру, но сверхпрочная ткань выдержала; зато не прикрытые защитной пленкой штаны и сапоги донеслись до корабля лишь в виде реликтовых лоскутьев. Почесывая ссадины, он осторожно приподнялся — прямо перед ним, занимая всю середину центрального помещения, распластался крылатый конь, судорожно вздымающий бока и заходящийся хрипом; командор неподвижно лежал по ту сторону конской туши, и его пепельный крэг, осторожно вытягивая крылья из?под лиловой ткани, выбирался из расстегнутого скафандра. Наконец, это ему удалось, он взлетел на спинку командорского кресла и встряхнулся — кровавые брызги полетели по каюте.
— Асмур?крэг, ты ранен? — крикнул юноша, инстинктивно порываясь придти на помощь сначала поводырю, а затем уже — человеку.
Крылатое существо еще раз брезгливо встряхнулось и отвернуло голову в сторону, не удостаивая Гаррэля ответом. Ну и ладно. Самое время заняться командором. Он оперся о бок коня, намереваясь без околичностей перебраться прямо через это естественное заграждение, но вороной, почуяв руку чужака, тут же вздыбил отточенные пластинки чешуй, так что юноша едва?едва успел отдернуть ладонь.
— Фу ты, пропасть… — пробормотал Гаррэль и побрел в обход, опираясь о стены каюты, потому что известный своим норовом вороной мог еще и лягнуть в избытке благодарности; но когда он добрался, наконец, до окровавленного тела командора, то застыл в нерешительности — короткая бронзовая стрела торчала из горла, и он, будучи даже неопытным воином, прекрасно понимал, что значит тронуть ее.
Между тем Асмур медленно открыл глаза, упершись невидящим взглядом в потолок.
Между тем Асмур медленно открыл глаза, упершись невидящим взглядом в потолок. Гаррэль в отчаянии обернулся к пепельному крэгу, но тот и не подумал вернуться к своему хозяину. Понимал ли эрл, что находится уже в безопасности, в собственном корабле? Или мысли его были далеко?
— Мой командор… — прошептал юноша.
По тому, как мгновенно исказилось залитое кровью лицо, Гаррэль понял, что тот прекрасно представлял себе и где он, и что с ним; одного предводитель звездной дружины не мог даже вообразить себе: что кто?то из подчиненных посмеет без его позволения проникнуть в его каюту.
— Ты… — прохрипел он, — не в бою?
Красная струйка побежала у него из уголка рта.
— Пока… хоть один… — больше он говорить не мог, но рука в лиловой перчатке поднялась и твердым жестом показала Гаррэлю — «уходи»!
— Повинуюсь, великий эрл! — проговорил юноша сквозь стиснутые зубы.
Командор, как всегда, был прав — его место там, где восемь крылатых всадников, паря над лесом, зорко высматривали оставшихся хищников, готовые не знать ни сна, ни отдыха до последней минуты их кровавой охоты…
И длилась она еще два дня.
Когда же на исходе второго дня оранжевое солнце, истекая неистовыми протуберанцами, клонилось к притихшему океану, истомленные кони в последний раз облетели зеленый остров с его лесами и пирамидами, оврагами и руинами храмов. Мелкое зверье копошилось в траве, ужи и ящерицы ловили последнее тепло уходящего дня, но ни одного чудовища не оставалось больше на планете, принадлежащей созвездию, где от кентавров осталось одно название. Длинные вечерние тени от летящих коней перечеркивали необозримый кратер, оставленный аннигиляционным взрывом на месте семейства вулканов; если бы не спиральная борозда, усыпанная пеплом — след движения заряда, — то этот кратер легко можно было бы принять за след падения крупного метеорита; теперь же непосвященный встал бы в тупик, пытаясь объяснить это чудо природы, — разве что осталось предположить, что здесь когда?то прилегла отдохнуть улитка с диаметром раковины в несколько десятков километров.