Однако заговорил с ним именно карлик.
— Ну, что вылупился? — рявкнул он низким, хриплым голосом, неприятным, как скрип ржавых петель, и старика опять пробрала дрожь. — Ужин для трех благородных господ и три уютных комнаты переночевать.
— Одну комнату, — подал голос рослый варвар, сидевший у стены. — Я не хочу утром проснуться и обнаружить, что ты ночью сбежал, Алвари.
— А мне до смерти надоели ваши дурацкие морды! — взвизгнул Алвари, и из его зеленых глаз точно искры посылались, так он засверкал ими. — Мне осточертело ваше смердящее дыхание, вонь ваших потных тел, ядовитый запах человечины…
— Полегче, ты, — угрожающе произнесла женщина. — Ты тоже, знаешь ли, не благоуханный куст шиповника.
— Что ты понимаешь, глупая гусыня, — огрызнулся гном.
— Что ты понимаешь, глупая гусыня, — огрызнулся гном. — От человека несет хуже, чем от мокрой бродячей собаки…
— Благородные господа, нет смысла ссориться, — примирительно заметил Ондро. Он очень боялся, что эта, судя по всему, не слишком дружная компания тут же учинит драку. — Каждый пахнет, как может.
— И слушать ночи напролет, как эта девка ворочается, вздыхает и сопит, и все потому, что один недогадливый варвар не обращает на нее внимания, — не унимался Алвари.
Покраснев до ушей, Сфандра прошипела:
— Молчи, коротышка!
Конан резко хлопнул ладонью по столу.
— Словом, ночевать будем в одной комнате. А сейчас, хозяин, принеси-ка нам поесть. И выпить.
Хозяин деликатно помялся и, наконец, сообщил, что нынче все ужас как воздорожало и жизнь стала такая тяжелая — не передать. Опять неприятно усмехнувшись, Конан положил на стол перед собой пригоршню серебра. Оборвав на полуслове печальные речи, старик поспешно схватил деньги и, семеня, побежал на кухню.
Жена его уже гремела кастрюлями, справедливо рассудив, что лучше уж остаться внакладе и накормить этак бродяг задаром (пусть подавятся и пусть их брюхо разорвет пресветлый и справедливейший Митра!), чем вызвать их гнев и быть изрубленными на куски.
Однако ужин прошел, несмотря ни на что, спокойно. Все трое молча жевали жареное мясо (Конан вполголоса предположил, что старик ради такого случая срезал подметки со своих сапог, но остальные не поддержали беседы), грызли черствый хлеб, размачивая его в жиденьком красном вине, и, насколько мог подметить хозяин, даже взглядом не обменялись. Потом поднялись по скрипучей деревянной лестнице наверх, в приготовленную для них комнату, — все трое: впереди варвар с масляной лампой в руке, за ним гном и последней — женщина. Неверный свет тускло горящей лампы играл на рукояти меча, высовывающейся из-за широкого плеча Конана. Дверь захлопнулась, и больше с верхнего этажа не доносилось ни звука.
Комната была совсем маленькая, с узким щелевидным окошком под потолком. Мебели здесь не имелось вовсе, если не считать трех соломенных тюфяков, уложенных в горку возле стены, и медного подсвечника с огарком. Щелкнув пальцами, Алвари зажег свечку, и все трое внимательно осмотрелись. По направлению сквозняка Конан определил, что потайных ходов и скрытых дверей в каморке не имеется. Глядя на серьезный вид, с которым варвар производил осмотр, гном отпустил пару ухмылок, но Конан не обратил на это ни малейшего внимания. Он делал то, что считал нужным, а до мнения окружающих ему дела не было.
Наконец, Конан взялся за тюфяки. Один швырнул к окну, второй постелил у двери, третий пинками выгнал на середину комнаты.
— Сфандра, будешь спать у окошка, — распорядился он. — Если услышишь снаружи шум, стреляй не раздумывая. Наш низкорослый друг, я думаю, для такого окошка слишком плотно поужинал, но на всякий случай следи, чтобы ему не пришла в голову мысль прогуляться. Кто знает, вдруг он перепутает что-нибудь спросонок и решит выйти на двор через окне…
— Крыса! — взвизгнула Сфандра и отскочила в сторону, едва не своротив свечку.
Едва глянув на щель между досками пола и стены, откуда высовывалась нахальная морда с усами, Конан метнул кинжал. Раздался удар, писк, потом все стихло.
— Ну так вот, — невозмутимо продолжал варвар, — Сфандра, ты будешь следить за окошком. Я лягу с мечом возле двери. Почетное место в центре — для Алвари.
— Ты, похоже, уже решил, будто ты умнее всех, варвар, — сердито сказал Алвари. — А камень-то, между прочим, при себе держишь. За дураков нас считаешь. Мы все имеем права на него. И благородная госпожа тоже.
Сколько, бедная, натерпелась — и все ради того, чтобы какой-то бродяга-варвар заграбастал сокровище и никому его даже не показывал.
Конан спокойно пересек комнату и выдернул из досок свой кинжал. Вытирая кровь с клинка о штаны, он проговорил:
— Я бы посоветовал тебе молчать, Алвари. Иначе я засуну тебе в рег вместо кляпа дохлую крысу.
Алвари успей изучить Конана достаточно хорошо, чтобы понять: угроза варвара не была пустой. Киммерийский бандит вполне способен на такую выходку. Поэтому гном только пробормотал под нос проклятие и с хрустом растянулся на соломенном тюфяке. Ничего, подумал он мстительно, дайте мне только попасть в горы. Там я покажу этим верзилам, на что способен мужчина из великого племени гномов. Они еще поплачут, таскаясь по горам в поисках золота гномов. Дайте только ступить на родную землю, а там…