III. Оазис в долине
После столь долгого и трудного путешествия единственным нашим желанием было отдохнуть и собраться с силами. Мы хотели остаться на берегу ручья на всю ночь, а может даже на день-два. Ивы тянулись на протяжении девяноста миль. В тени деревьев мы заметили особого рода траву, растущую исключительно в Мексике и известную там под названием Grammifes. Это — очень сочная и питательная трава, одинаково приятная как диким, так и домашним животным. Вскоре мы убедились в этом: утолив жажду, наши лошади и мулы сразу же набросились на траву, глаза их блестели от жадности. Мы сняли с них багаж и седла, привязали их к кольям и дали им возможность есть вволю.
После этого мы принялись готовить ужин. Нам недолго пришлось страдать от голода. Во время путешествия по равнине время от времени мы употребляли в пищу сырую сушеную говядину, хотя жареная она не намного вкуснее. Питаясь таким образом больше недели, мы, естественно, горели желанием поесть свежего мяса. Всю дорогу от Эль-Пасо нам не встретилась дичь, если не считать полдюжины тощих антилоп, из которых удалось убить только одну.
Пока мы привязывали животных и готовили ужин, один из охотников, по имени Линкольн, выстрелил. Все подняли глаза вверх и увидели целое стадо бигорнов, диких баранов, перепрыгивавших со скалы на скалу и устремившихся к вершине горы. Линкольн показался из оврага, держа в руках животное, которое мы сразу узнали по форме рогов в виде полумесяца: оно, бесспорно, принадлежало к только что скрывшемуся стаду. Обрадовавшись добыче, мы наскоро нарубили дров и приготовили вкусный ужин. После ужина каждый из нас укутался в свое одеяло и совершенно забыл о пережитых нами невзгодах.
На второй день мы проснулись со свежими силами и, позавтракав, стали совещаться, в каком направлении продолжать путь.
На второй день мы проснулись со свежими силами и, позавтракав, стали совещаться, в каком направлении продолжать путь.
Мы с удовольствием пошли бы по течению ручья, если бы оно не было направлено к югу, где нам нечего было делать. Нужно было идти на восток. Во время нашего совещания наше внимание привлек крик Линкольна. Он стоял среди равнины недалеко от ив и смотрел на юг. Мы обратили к нему наши взоры и, к великому нашему изумлению, увидели высокий столб дыма.
— Это — индейцы! — воскликнул один из наших спутников.
— Прошлой ночью, — сказал Линкольн, — подстерегая бигорна, я заметил там внизу на поляне странное углубление. Оттуда и идет дым, который вы видите сейчас, где есть дым, там должен быть огонь, а огонь сам собой не загорается. Следовательно, там находятся люди, — либо краснокожие, либо белые.
— Индейцы! Без сомнения, индейцы! — воскликнули некоторые из присутствовавших. — Кто другой мог бы быть здесь, на расстоянии сотен миль от всякого жилища? Это — индейцы!
Мы стали совещаться о том, как быть дальше. Огонь был потушен, лошади и мулы скрыты в тени деревьев.
Одни советовали отправить небольшую группу для разведки вдоль ручья, другие предлагали взобраться на гору для того, чтобы рассмотреть то место, откуда подымался дым. Решили, что шесть человек из нас поднимутся на гору, остальные будут ждать внизу.
Мы карабкались вдоль оврага, время от времени останавливаясь для того, чтобы бросить взгляд на равнину. Нам удалось заметить луч света, но расстояние было довольно большое, чтобы можно было что-то различить. Перед нами расстилалась обширная высохшая и бесплодная равнина. Лишь с западной стороны виднелся растительный пояс, с несколькими деревьями, разбросанными в одиночку и изредка образующими небольшие группы из трех или четырех. Посредине этого пояса виднелась углубленная полоса; это было, без сомнения, русло ручья. Так как с горы мы ничего больше увидеть не могли, то стали спускаться вниз для того, чтобы присоединиться к оставшимся там товарищам.
Тогда решено было, что небольшая группа отправится по течению ручья вплоть до границ этой необыкновенной долины с тем, чтобы осторожно ее осмотреть. Мы пошли вшестером, оставив наших лошадей. Шли молча, стараясь скрыться среди ив, по возможности ближе к берегу. Таким образом, мы прошли около двух миль и очутились совсем близко от равнины. Мы услышали шум, похожий на шум падающей воды, и предположили, что это — порог, образуемый ручьем при впадении в загадочный овраг, который уже расстилался перед нами. Наше предположение оказалось справедливым. Немного спустя мы наткнулись на вершину отвесной горы, откуда, с высоты двухсот футов, низвергался ручей.
Это было поистине великолепное зрелище! С каким восхищением мы любовались этим громадным водопадом, загнутым наподобие лошадиного хвоста, ниспадавшим в пенистое озеро для того, чтобы потом снова подняться, увлекая с собою миллионы белоснежных брызг, блиставших на солнце всеми цветами радуги! Но наш взгляд тут же был прикован к другому, не менее восхитительному зрелищу. Недалеко расстилалась великолепная долина, покрытая роскошной растительностью. Она имела почти овальную форму, ограниченная со всех сторон естественной каменной стеной. Длина ее была около шестнадцати миль, а в самом широком месте всего около восьми. Мы находились на самой высокой оконечности, следовательно, могли просматривать ее всю. По бокам пропасти росли деревья, и ветки некоторых из них касались земли. Это были кедры и сосны. Мы увидели также переплетавшиеся ветви громадных кактусов, росших в расщелинах скал. Вверху кругом было мрачно и неприглядно, а внизу природа ласкала глаз прихотливым разнообразием своих красот!
В центре долины сверкали прозрачные воды озера, чистого, как кристалл, и гладкого, как зеркало.