И Анатолий Сергеевич принял успокоительное и тут же в штабе прикорнул на диване, но не проспал и часу, как снова увидел текучие глаза над перилами веранды, услышал истерический хохот Эли, и проснулся от невыносимого стыда.
— Нет, — сказал Анатолий Сергеевич, — они не удерживали меня. Видно, поняли мое состояние… Никогда не думал, что со мной может такое случится. Я, конечно, не следопыт и не прогрессор… но и у меня в жизни были острые ситуации, и я всегда вел себя вполне прилично… Я не понимаю, что со мной произошло. Пытаюсь объяснить это самому себе, и у меня ничего не получается… Словно наваждение какое-то… — Он вдруг заметался глазами. — Вот сейчас говорю с вами, а внутри все ледяное… Может, мы все здесь чем-нибудь отравились?
— Вы не допускаете, что это была галлюцинация? — Спросил Тойво.
Анатолий Сергеевич зябко передернул плечами и посмотрел в сторону Ярыгинского коттеджа.
— Н-не знаю… — Проговорил он. — Нет, ничего не могу сказать.
— Ладно, пойдемте посмотрим, — предложил Тойво.
— Мне с вами? — Спросил Базиль.
— Не обязательно, — сказал Тойво. — Я тут буду долго ходить туда-сюда. А вы держите крепость.
— Пленных брать? — Спросил Базиль деловито.
— Обязательно, — сказал Тойво. — Пленные мне нужны. Все, кто хоть что-нибудь видел своими глазами.
И они с Анатолием Сергеевичем двинулись через площадь. Анатолий Сергеевич вид имел решительный и деловой, но чем ближе он подходил к дому, тем напряженнее становилось его лицо, явственнее выступали желваки на скулах, а нижнюю губу он закусил, словно бы преодолевая сильную боль. И Тойво счел за благо дать ему передышку. Шагах в пятидесяти от живой изгороди он остановился — будто бы для того, чтобы еще раз осмотреть окрестности, и принялся задавать вопросы. А был ли кто-нибудь вон в том коттедже, справа? Ах, там было темно? А слева? Женщина… Да-да, помню, вы говорили… Одна только женщина и больше никого? А глайдера тут поблизости не было?
Тойво задавал вопросы, Анатолий Сергеевич отвечал, а Тойво кивал с важным видом и всячески показывал, как существенно для расследования все то, что он слышит. И постепенно Анатолий Сергеевич приободрился, расслабился внутренне, и они вступили на веранду уже как коллеги.
На веранде был беспорядок. Стол стоял косо, один из стульев опрокинут, сахарница закатилась в угол, оставив за собой дорожку сахарного песку. Тойво потрогал чаеварку — она была еще горячая. Он искоса глянул на Анатолия Сергеевича. Тот опять был бледен и играл желваками. Он смотрел на пару сандалий, сиротливо прижавшихся друг к другу под дальним стулом. По-видимому, это были его сандалии. Они были застегнуты, и непонятным казалось, как это Анатолию Сергеевичу удалось выдрать из них ноги. Впрочем, никаких потеков ни на них, ни под ними, ни где нибудь рядом Тойво не видел.
— Домашних киберов здесь, видимо, не признают, — произнес Тойво деловито, чтобы вернуть Анатолия Сергеевича из мира пережитого ужаса в мир будничного быта.
— Да, — пробормотал тот. — То есть… Да кто их сейчас признает?.. Видите — мои сандали…
— Вижу, — отозвался Тойво равнодушно. — Рамы здесь так и были все подняты?
— Не помню. Вон та была поднята, я там выпрыгивал.
— Понятно, — сказал Тойво и выглянул в садик.
Да, следы здесь были. Следов было много: помятые и поломанные кусты, изуродованная клумба, а трава под перилами выглядела так, словно по ней кони валялись. Если здесь побывали животные, то животные неуклюжие, громоздкие, и к дому они не подкрадывались, а перли на пролом. С площади, через кустарник наискосок и через раскрытые окна прямо в комнаты…
Тойво пересек веранду и толкнул дверь в дом. Никакого беспорядка там не обнаруживалось. Точнее, беспорядка, какой должны были бы вызвать тяжелые неповоротливые туши.
Диван. Три кресла. Столика не видно — надо полагать, встроенный пульт только один — в подлокотнике хозяйского кресла. Сервисы — системы «поликристалл» — в остальных креслах и в диване. На передней стене — левитановский пейзаж, старинная хромофотоновая копия с трогательным треугольничком в левом нижнем углу, чтобы, упаси бог, какой-нибудь знаток не принял за оригинал. А на стене слева — рисунок пером в самодельной деревянной рамке, сердитое женское лицо. Красивое, впрочем…
При более внимательном осмотре Тойво обнаружил отпечатки подошв на полу: видимо кто-то из аварийщиков осторожненько прошел через гостинную в спальню. Обратных следов не было видно, аварийщик вылез наружу через окно в спальне. Так вот, пол в гостиной был покрыт толстым слоем тончайшей коричневатой пыли.
Так вот, пол в гостиной был покрыт толстым слоем тончайшей коричневатой пыли. И не только пол. Сиденья кресел. Подоконники. Диван. А на стенах этой пыли не было.
Тойво вернулся на веранду. Анатолий Сергеевич сидел на ступеньках крыльца. Полярную доху он сбросил, а меховые сапоги сбросить, видимо, забыл, и поэтому являл собою вид довольно нелепый. К сандалиям своим он даже не прикоснулся, они так и остались под стулом. Потеков никаких вблизи них не было видно, но и сами они, и пол рядом — все было припудрено той же коричневой пылью.