Глава XXX
ЧТО БУДЕТ С ДЕВОЧКОЙ?
Невозможно описать отчаяние, овладевшее Генри, когда он стоял, закинув голову, под деревом и беспомощно смотрел, как орангутанг уносит его сестру, чувствуя себя бессильным ей помочь.
Не меньше, пожалуй, было горе и Муртаха. Ведь несчастный ирландец любил Эллен, как родную дочь.
Оба, и матрос и мальчик, считали девочку погибшей. Обезьяна разорвет ее своими огромными когтями, — думали они. Они видели, что оранг уже оскалил желтые клыки. Не стоит и пытаться передать чувства, бушевавшие в груди этих людей…
Капитан Редвуд и Сэлу, возвращавшиеся с охоты, еще издали услышали вопли девочки и крики Муртаха и Генри; последние двести — триста шагов они бежали, спеша узнать, в чем дело. Однако и с их приходом положение не стало легче. Просто группа отчаявшихся людей увеличилась на два человека — только и всего.
В просветах листвы еще можно было различить обезьяну. Но капитан Редвуд и не пытался по ней стрелять. Он со своей винтовкой чувствовал себя в этот момент столь же беспомощным, как если бы у него в руках была простая палка. То же чувство испытывал и малаец со своим сумпитаном.
Разумеется, они могли бы убить обезьяну: капитан — прострелив ей из ружья череп, а Сэлу — пустив в нее ядовитую стрелу. Но что толку это делать? Ведь вместе с орангутангом погибла бы, упав с дерева, и Эллен, так как падать ей пришлось бы с высоты не менее ста футов. Тогда как теперь девочка была, по крайней мере, жива и невредима. До стоявших внизу людей доносились ее крики, и они видели, что она отбивается от страшных объятий оранга, уносящего ее все дальше ввысь…
Редвуд и Сэлу боялись, стреляя по обезьяне, уменьшить и без того малую возможность спасения девочки.
Поистине эта сцена представляла для безутешного отца душераздирающее зрелище!
Но вот, пока несчастный Редвуд, его сын и товарищи стояли, не зная, что предпринять, обезьяна изменила направление и перешла на одну из больших горизонтальных ветвей, протянувшихся навстречу кроне соседнего дерева: ветви обоих деревьев, несмотря на большое — не менее пятидесяти футов — расстояние между их стволами, тесно переплетались.
Намерение обезьяны было ясно: она хотела перейти с одного дерева на другое, потом на следующее и так далее — словом, утащить девочку в самые дебри.
Так и случилось. Пробежав по земле в том же направлении, в котором передвигался по дереву оранг, все увидели, как он, вытянув руку, ухватился за ветку соседнего дерева и перемахнул на нее с легкостью белки. И при этом он действовал только одной рукой, другой прижимая к себе Эллен. Но ведь известно, что у обезьян задние конечности не менее подвижны, чем передние; а для лазания по деревьям вполне достаточно и трех.
Исчезнув на секунду в чаще листвы, оранг в следующий момент вынырнул с противоположной стороны кроны и перескочил на третье дерево, унося все дальше и дальше в лес свою драгоценную ношу.
Обезумевший от горя отец бежал с бесполезной винтовкой в руках, не спуская глаз с обезьяны.
Не менее бесполезным оружием был сейчас и мушкет, из которого Генри так и не вынул отсыревшую затравку. Сухая она или мокрая — какое это имело теперь значение!
Любое оружие принесло бы в их положении не больше пользы, чем удочки в руках ирландца.
Обезьяна мчалась все дальше и дальше, перелетая с дерева на дерево, а люди внизу продолжали преследование, хотя никто из них и не помышлял о том, чтобы ее остановить. Они бежали почти машинально, лишь бы не упустить животное из виду. Может быть, в глубине души у них еще и теплилась слабая надежда, что какой-нибудь непредвиденный случай поможет им спасти девочку.
Но трудно было рассчитывать на случай. Единственное, что оставалось, — это уповать на высшую силу; только она могла настигнуть и поразить похитителя.
Капитан Редвуд не был в полном смысле слова тем, что принято называть религиозным человеком, то есть строгим блюстителем всех церковных традиций, но он свято верил в существование Провидения, заботящегося о судьбах людей. Поэтому в его бессвязных возгласах звучала горячая мольба к Богу: — Эллен! Дитя мое! О Господи! Что с ней будет… Защити и спаси ее, милосердный отец наш!
Глава XXXI
НЕОЖИДАННОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ
В то время как рыжий орангутанг, перелетая с одного дерева на другое, уносил Эллен все дальше в чащу леса, внизу от ствола к стволу, с трудом расчищая себе дорогу среди густых зарослей, бежали беспомощные преследователи обезьяны.
Никто из них не мог бы сказать, чем кончится эта странная погоня; никому из них не приходилось до сих пор не только участвовать в подобной охоте, но и слышать о ней. Да и не только им, а наверно, вообще никому на свете.
Они даже и не пытались строить предположения о том, чем все это может кончиться, и только старались не упустить обезьяну из виду.
Эллен уже не кричала. С ее губ не слетало теперь ни звука. В чем дело? Жива ли она? Может быть, это всего лишь обморок, а может быть, обезьяна задушила ее в своих мощных объятиях?
Отец старался убедить себя, что девочка, естественно, должна была потерять сознание от такого ужаса. Но никто не знал точно, жива ли она.
В погоне за обезьяной приходилось пробираться непроходимыми дебрями тропического леса. Ветви деревьев, переплетаясь над головой, образовали мрачные своды, с которых свисали гирлянды листьев и ползучих растений.
Временами фигура убегавшей обезьяны исчезала в полутьме этих сводов, и ее легко было совсем потерять из виду, но белое платье Эллен служило путеводным знаком. Изорванное в клочья, оно развевалось, как вымпел на ветру. А когда своды листвы оказывались менее плотными, все отчетливо видели и пленницу и ее рыжего похитителя. Но даже и в эти редкие моменты невозможно было разглядеть лицо девочки; стоявшим внизу людям казалось, что оно прижато к косматой груди обезьяны, а мягкие косы Эллен смешались с длинной рыжей шерстью животного, образуя причудливый контраст.