— А-а-а! Это птица-носорог! — повторил капитан в пояснение окружающим.
Вглядевшись пристальнее в то место, откуда выскакивал длинный с белым концом клюв птицы, все действительно заметили на стволе дерева неправильной формы грязноватое пятно. Но разглядеть его как следует им так и не пришлось. Сэлу, успевший приладить бамбуковый колышек, начал острием топора быстро скалывать засохшую грязь, куски ее так и летели к подножию дуриана.
Очень скоро в замурованном месте образовалось отверстие, вполне достаточное, чтобы свободно просунуть в него руку, что малаец и сделал, запустив ее туда по самый локоть. Крепко ухватив птицу за шею, он вытащил ее из гнезда. Носорог шипел, свистел, хрипел, каркал и судорожно бился в руках малайца, хлопая большими крыльями, как индюк, которому внезапно быстрым ударом отсекли голову.
Однако Сэлу быстро положил всему конец, свернув птице шею.
Потом он бросил носорога к ногам своих спутников, а сам еще раз засунул руку в гнездо, видимо надеясь найти там яйца. Но вместо яиц в гнезде оказался маленький и совершенно голый птенчик. В противоположность «скороспелым» цыплятам большеногов, его желтовато-зеленое тельце не прикрывал даже пушок. Птенчик носорога был тут же отправлен вслед за матерью, а потом, гораздо более безопасным способом, начал спускаться и сам Сэлу, решив отложить постройку лестницы до завтра, а может быть, и на более длительный срок, потому что надобность в дурианах отпала — по крайней мере, на этот день.
Глава XVI
КРЫЛАТЫЙ ВРАГ
Старая самка птицы-носорога, просидевшая к тому же столько времени в замурованном гнезде, не могла, конечно, считаться лакомым кусочком, однако наши герои рады были даже этому скромному пополнению своего вконец истощившегося запаса провизии. Темнокожий лоцман тотчас же принялся ощипывать птицу, а Муртах стал разводить костер.
И вот, пока они были заняты хозяйством, Генри, восхищенный сообразительностью и ловкостью малайца, задумал и сам попробовать взобраться на построенную Сэлу бамбуковую лестницу. Это намерение было вызвано не столько желанием взобраться на дерево, сколько свойственной всем мальчикам его лет страстью обшаривать птичьи гнезда. Ему казалось, что Сэлу недостаточно внимательно осмотрел гнездо и в нем остались еще птенчики или яйца. Генри был плохим натуралистом, иначе он должен бы знать то, чему давным-давно научил малайца жизненный опыт, а именно: что самка носорога кладет всего-навсего одно яйцо и что, следовательно, у нее не может вывестись более одного птенца. Как бы там ни было, но мальчик решил осмотреть гнездо.
Влезть по бамбуковой лестнице казалось ему ничуть не труднее, чем карабкаться на ванты, и, разумеется, гораздо легче, чем обойти вокруг грот-мачты , не пролезая через «собачью дыру» , что он не раз проделывал на отцовском судне.
Итак, не спросив разрешения и не сказав никому о своем намерении, Генри полез.
Никто этого и не заметил. Капитан Редвуд занят был чисткой ружья, Эллен помогала отцу, Сэлу возился с птицей, Муртах собирал на опушке леса хворост для костра.
Переступая с одной бамбуковой ступеньки на другую, мальчик вскоре добрался до вершины лестницы. А так как ростом он был чуть пониже малайца, то без труда просунул руку в гнездо и стал его обшаривать. Разумеется, он не нашел там ничего, кроме осколков скорлупы и высохшего помета, оставшихся от недавних обитателей гнезда.
Генри задумался над странным обычаем птиц-носорогов замуровывать на несколько недель свою подругу в гнезде. Он понимал, что самец делает это не из желания причинить ей зло. Но почему же тогда? Поразмыслив минуту-другую, но так и не найдя объяснения занимавшему его вопросу, мальчик решил спуститься и расспросить обо всем малайца.
Он уже свесил было ногу, нащупывая вторую от верха ступеньку, как вдруг на него налетела огромная птица, буквально оглушив его пронзительным криком и хлопаньем крыльев. И она его не только оглушила. Мальчик видел, что птица так и норовит выклевать ему глаза своим огромным острым клювом. И как ни был поражен и испуган Генри столь неожиданным нападением, он сразу понял, что имеет дело с самцом-носорогом.
Когда разоряли гнездо его подружки, он был, очевидно, где-нибудь далеко в лесу в поисках пищи для нее и птенчика и не слыхал ее криков. Увы, он вернулся слишком поздно! Гнездо было уже разрушено, заботливо построенная стенка взломана, а милые его сердцу существа исчезли — наверно, похищены и убиты юным грабителем, который все еще стоит перед отверстием опустошенного жилища.
А если бы несчастный носорог взглянул вниз, под дерево, он увидел бы там еще более душераздирающую картину. Но он был слишком взволнован, чтобы смотреть по сторонам.
С пронзительным криком, многоголосое эхо которого прокатилось далеко по лесу, разъяренный самец набросился на дерзкого разрушителя.
К счастью для Генри, на нем была толстая матерчатая, подбитая ватой шапка; она, как шлем, защитила голову от крепкого клюва, первый удар которого пришелся как раз по тулье. Не будь на мальчике шапки, этот удар продолбил бы ему череп.
За первым налетом птицы последовал второй, третий и так далее… Удары так и сыпались. Но теперь уже мальчик не был беззащитен. Придерживаясь одной рукой за вертикальную палку — перила, он другой изо всех сил отбивался от носорога. Однако это ничуть не уменьшило опасности. Птица не испугалась и не улетела, а, наоборот, все больше и больше разъярялась. Генри прекрасно понимал грозившую ему опасность. Понимали ее и все остальные, которые при первом же крике птицы сбежались к дереву, где и стояли теперь беспомощно, не в силах ничем помочь мальчику. Они не могли даже посоветовать ему спуститься; он, конечно, и сам бы догадался. Но в том-то и беда, что спуститься с лестницы было нельзя; для этого пришлось бы действовать обеими руками, а тогда лицо и голова остались бы незащищенными, и птице ничего не стоило бы своим крепким, как долото, клювом выклевать мальчику глаза или продолбить череп. Таким образом. Генри оставалось лишь, не сходя с места, отбиваться свободной рукой от бешеных атак своего крылатого врага. Из пальцев его уже сочилась кровь, потому что при каждом ударе птица больно щипала ему руку.
Трудно сказать, чем бы кончился этот поединок, окажись Генри предоставленным своей судьбе. Верней всего, птица действительно выклевала бы ему глаза или продолбила череп, а может быть, ослабев от долгой и напряженной борьбы, мальчик упал бы с лестницы и разбился насмерть.
Этот печальный конец казался неизбежным и последовал бы, наверно, очень скоро… Однако Сэлу спешил на помощь; он уже подскочил к лестнице и начал взбираться по ней. Но ведь он мог опоздать или у него, как и у Генри, не хватило бы сил для борьбы с разъяренной птицей. Все эти опасения возникли в душе встревоженного отца, который с отчаянием глядел на смертельно опасную борьбу своего ребенка, чувствуя себя бессильным помочь ему. Вдруг его осенила мысль, благодетельная уже тем, что она вывела его из состояния мучительного бездействия. У ствола дерева стояла только что прочищенная и, к счастью, заряженная им винтовка. Он быстро схватил ее. Секунда — и приклад винтовки уже покоился у его плеча, а дуло было направлено вверх в сторону птицы. Шаг рискованный и страшный — это напоминало эпизод из «Вильгельма Телля» , когда Телль стреляет из лука в яблоко, лежащее на голове сына. Но, не решись капитан на этот шаг, Генри подвергся бы еще большей опасности. А потому, выждав, когда птица удалилась от лица ребенка, Редвуд спустил курок.
Блестящий выстрел! Он перебил носорогу крыло.