— Я и за ней, бывало, наблюдал — на званых обедах. Не только у себя здесь, а и в других местах, куда мы бывали званы. Наблюдал, как она делает наипростейшее — скажем, ест яблоко. Не разрежет его прежде начетверо, как мы, а очистит от кожуры все целиком, систематически, по кругу, затем нарежет меленько — приготовит полностью к еде. Ни дать ни взять шахтерская жена чистит яблоко для супруга. И ведь она же видела, как у нас принято, но ей и в голову не приходило, что надо подражать. Я восхищаюсь такой независимостью. Пола гаю, и вы тоже. Но не Карн — и не Роуд. Уж Роуда никак это не восхищало. Он косился на нее, и внутри у Роуда зрела, думаю, ненависть к ней. Зрело убеждение, что она — препятствие к успеху, единственная препона его блестящей карьере. А придя к такому выводу, что мог он предпринять? Развестись нельзя — развод нанес бы ему вред еще больший, чем строптивая жена. Роуд знал, как посмотрят в Карне на развод; Карн, не забывайте, — заведение церковное. И он убил ее. Рассчитал в деталях грязное убийство; пораскинув своим куцым ученым умишком, сфабриковал все требуемые улики, указующие на убийцу, которого не существует.
Но стоп! Тим Перкинс получил шестьдесят один балл — оценку невозможную, — значит, Перкинс сплутовал. Была и возможность у Перклнса — ему доверен был портфель. Снова Роуд пораскинул умишком и решил, что Тим открывал портфель и видел плаш, сапоги, перчатки. Видел кабель. Тогда Роуд и Перкинса убил.
С удивительной энергией Фшщингвскочил, налил, выпил. Лицо его было красно и выражало почти ликование.
Смайли встал.
— Когда вы будете в Лондоне? В четверг?
— Да, я условился с заведующим — мы завтракаем с ним в одном из этих мерзких клубов на Пэл?Мэле. Всегдашнее у меня невезение с клубами, а у вас? Но боюсь, теперь не слишком много смысла в нашей с ним беседе, раз вся эта история выйдет наружу. Даже и в репетиторы меня не возьмут. Смайли помолчал, подумал.
— Вечером в четверг прошу ко мне — отобедать. Если угодно, и переночевать. Я приглашу еще одного?двух знакомых. Компания составится. К четвергу самочувствие ваше улучшится. Поговорим. Возможно, я смогу помочь вам… в память Адриана.
— Благодарю вас. С удовольствием. Помимо той беседы, у меня к тому же в Лондоне разные мелкие дела требуют упорядочения.
— Хорошо. В без четверти восемь. Байуотер?стрит, Челси, дом 9?а.
Филдинг записал адрес в блокнот?календарь. Рука его нимало не дрожала.
— Галстук черный? — осведомился Филдинг с пером в руке, и некий бесенок толкнул Смайли ответить:
— Да, но это не суть важно. Минута молчания.
— Надо полагать, — начал Филдинг нащупывающе, — что на суде непременно получит огласку все связанное со мной и Тимом? Ведь в таком случае я человек конченый. Безвозвратно конченый.
— Не вижу, как можно избежать огласки.
— Но как бы ни было, а я уже гораздо лучше себя чувствую, — сказал Филдинг. — Гораздо.
Кратко простившись, Смайли вышел и быстрым шагом направился обратно в полицию — довольно твердо уверенный в том, что давно не встречал такого законченного лжеца, как Филдинг.
Глава 17
КРОЛИК, БЕГИ!
Он постучал в дверь кабинета Ригби и вошел, не дожидаясь ответа.
— Весьма опасаюсь, что вам придется арестовать Стэнли Роуда, — начал он и пересказал свой разговор с Филдингом.
— Шефу надо будет доложить, — морща лоб, сказал Риг би.
— Шефу надо будет доложить, — морща лоб, сказал Риг би. — Вас не затруднит повторить у него свой рассказ? Если уж сажать под арест карнского преподавателя, то с ведома шефа. Он вернулся только что. Погодите минутку.
Ригби поднял трубку телефона, попросил соединить с начальником. Несколькими минутами позже они молча шли уже по устланному ковром коридору. По обеим сторонам на стенах висели фотографии карнских команд регбистов и крикетистов. Часть снимков пожелтела и выцвела от индийского солнца, другие были выполнены в коричневатом тоне сепии — излюбленном тоне карнских фотографов начала века. По коридору были расставлены огненно?красные пустые ведра с четкой белой надписью: «Пожарное». В дальнем конце коридора темнела дубовая дверь. Ригби постучал, подождал. Никакого отклика. Снова постучал, за дверью крикнули: «Войдите!»
Вошедших встретили внимательными взглядами два очень крупных спаниеля. Позади спаниелей, за громадным столом?бюро, сидел, как водяная крыса на плоту, бригадный генерал Хэвлок, кавалер ордена Британской империи, начальник кар?нской полиции.
Через голое его темя шли две?три поперечные седые прядки, тщательно прилизанные и распластанные, дабы прикрыть побольше лысой площади. Это придавало Хэвлоку странно мокрый вид, точно он сейчас вот окунался в реку. Недостачу волоса щедро возмещали усы, желтые, увесисто?слитные. Роста Хэвлок был очень маленького; на нем был коричневый костюм и жесткий белый воротничок со скругленными уголками.
— Сэр, — начал Ригби, — разрешите вам представить мистера Смайли из Лондона.
Хэвлок вышел из?за стола, как идут сдаваться — без уверенности, но с покорностью. Сунул гостю шишковатую ручонку и проговорил без пауз:
— Из Лондона, вот как? Здравствуйте, здравствуйте, — точно заученное наизусть.