— И не менее исправно информировать вас.
— Дорогой посол, неужели вы считаете, что вашим не пришлось бы делать то же самое? Неизбежно; однако для них это было бы связано с различными формами урона, морального и всякого другого, в то время как с нашими людьми ни у вас, ни у меня не возникнет ни малейших затруднений.
— Право, вы меня удивляете, и я не сказал бы, что приятно.
— Но, коллега, к чему нам играть в прятки друг с другом? Так делалось, делается и будет делаться. Вы же не думаете, что сможете предпринять хоть что-нибудь, о чем мы не узнаем? «Не храни тайн: тайна разъедает душу, душа губит тело» — сказано в Кодексе, который мы глубоко чтим. И вы, я уверен, вскоре начнете почитать тоже.
Федоров появился в дверях, подпоясанный кухонным полотенцем.
— Стол накрыт, коллеги!
— Прошу вас, — пригласил Изнов. — Кстати, раз уж зашло о тайнах: почему вы преступаете Кодекс, скрывая все, связанное с той стаей?
— Никакой тайны нет… Благодарю вас… По той простой причине, что нет никаких зверей. Допустим, это просто своеобразная оптическая иллюзия, издавна распространенная в наших городах. Наука еще не установила ее причин и механизма, но рано или поздно наши головастики догадаются… О, что я вижу! Прошу вас, только не говорите мне, что и это тоже всего лишь иллюзия! Такого разочарования я просто не переживу.
— Ничего похожего, Лучезарный: все это — объективная реальность, и вы очень скоро убедитесь, что она дана нам в ощущениях — и, надо сказать, в очень приятных ощущениях.
— Тогда за стол, господа! — воскликнул Меркурий. — Позвольте мне лишь вознести краткую молитву — и скорее за стол!
* * *
Гурман Федоров и на самом деле постарался накрыть стол в лучших земных традициях, и не просто земных, а русских; не пожалел представительских запасов, которые неизвестно когда еще удастся пополнить — и, наверное (решил Изнов) советник был прав: отношения явно завязывались, и надо было хорошенько закрепить их. Восторг синерианина вызвали, однако, прежде всего не изящная сервировка и не деликатесы с Терры, но десяток ярких бутылок причудливых форм — предметов, безусловно, знакомых ему и ранее.
— Это я помню… О, и это! Старый друг! Ну, а вот об этой, прозрачнейшей, я мог разве что мечтать и глотать слюнки… Нет, вы меня буквально потрясли! У меня просто не остается никаких желаний — кроме одного: прошу вас, ни слова более о делах! Говорить тут на служебные темы было бы просто кощунством.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Федоров. — Как в старину писали у нас, служенье муз не терпит суеты. Итак, с чего вам будет угодно начать?
— Признаюсь, при виде такого великолепия я утратил последние воспоминания о ритуале. Вверяюсь вашему руководству.
— Вот и прекрасно. Рекомендую начать попросту: с водки. Полностью несу ответственность за качество.
— О, так много? Опасаюсь, что…
— Не бойтесь, у нас всего достаточно. Вот, смею предложить на закуску… Напоминаю: обычай требует пить до дна.
— О, терранские традиции… Разве? Я не помню.
— Русская традиция; значит, и терранские. Ну?
— Русские, э. Великан Петр, как же, помню. Мифология.
— Он бы тебе показал мифологию… Ну — поехали!
* * *
— Так часто… Мы не слишком часто?
— Слушай (вполголоса, по-русски), ты его свалишь.
— Да нет (так же), только оглушу немножко. Пусть расслабится…
— Господа! Друзья! А спич! Спич! За веру! За императора! Ахх!
— За императора, Меркурий. Экха!
— Погоди. Что ты сказал? Экха?
— Ну, и что же?
— Откуда ты взял это слово?
— Что его брать: намалевано на каждом углу.
— Там написано, что экхи — нет!
— Ну да.
— Нет! А ты говоришь — экха, как будто она есть. А ее нет! Понятно? В Кодексе ясно сказано, что ее нет — и значит, ее нет. И глупо выставлять так, будто экха есть. А то, что бегает по улицам — не экха вовсе! Не экха!
— Понятно, понятно. А кто же бегает?
— Это иллюзия. По виду будто бы экха, но это иллюзия.
— Постой. Экхи нет?
— Нет.
— Раз нет экхи, то и вида у нее нет. А ты сказал — по виду словно бы экха.
— Да? Ха-ха. Это все равно, что у вас дракон. Вид есть, только самого дракона нет. И никогда не было.
— Может, и не было. Значит, экха — миф?
— Вот именно. Необоснованные страхи и древние верования темных людей.
Необоснованные страхи и древние верования темных людей.
— А людей на улице, значит, хватает и уносит кто-то с обликом экхи, но сам не экха?
— Да, вот. Именно: с обликом экхи, но сам не экха, э.
— Ну, а кто же он тогда?
— Слушай, налей мне еще. Нет, вон того.
— Это ром. Крепкий.
— Вот именно, посол. Ром. Я всегда хотел ром. Всю жизнь хотел. А его нет. Ты можешь понять? Чтобы в Империи не было рома! Да что это тогда за Империя? Дерьмо это, а не империя, если в ней нет рома!
— Ну, зато всякое другое есть.
— Что есть? Что? Ты много видел того, что есть? Лысые черти у нас есть! Вот!
— Кодекс, вера…
— Кодекс — да. И вера. Это — есть. Это — шляпу к ноге… долой, то есть. Вера — сила. Самая большая наша сила. И Кодекс тоже.
— Меркурий, ты все размахиваешь этим Кодексом, а ведь так и не объяснил, что это такое.
— Разве? Упущение! Скандал! Виноват! Кодекс — это как у вас Библия, или скорее Коран. Но у вас они не имеют силу закона, а мы живем Кодексом. В нем вся мудрость. Вся система общества. Вся жизнь духа. История. Основы политики. Объяснение всего: что было, что есть, что должно еще быть. Это тысяча страниц, на каждой по тысяче слов. Миллион слов, в них — все.