— …мы установим во имя ее Новый Порядок? — вставил я.
Директор Юрайда запнулся и с недоумением посмотрел на меня.
— Моего отца сожгли в Дахау, — негромко сказал он, затем вдруг закричал: — Как вы могли подумать! Как вы посмели!
— Извините, возможно, я неудачно выразился.
Он смотрел на меня, и снова я видел в его глазах: «Враг, враг!», снова засосало под ложечкой…
— Неудачно — не то слово! Подозревать нас в тоталитарном заговоре? Чудовищно!
С чего это он так разнервничался, почему вежливый обмен мнениями о нашей демократии перешел в мелодраму?
— Все это очень мило, — сказал я, — но мне по-прежнему ничего не говорит ваша «новая цель». И кто это «мы»?
Как говаривал старина Бидо в ответ на мое обещание упечь его в одиночку, «тишина — лучший массаж для нервов». Минуту или две мы с директором массировали друг другу нервы, затем он рассмеялся.
— Лучше ничего не сказать, чем недоговорить. С вашего позволения, я продолжу…
И он продолжил.
То, что я услышал, не просто поразило меня, а даже заставило на некоторое время утратить чувство реальности происходящего! После того как директор окончательно добил все забытые или еще тлеющие цели, закопал все правительственные программы и кремировал традиционные ценности, он объявил, что путь человека в будущее проходит через космос.
То, что я услышал, не просто поразило меня, а даже заставило на некоторое время утратить чувство реальности происходящего! После того как директор окончательно добил все забытые или еще тлеющие цели, закопал все правительственные программы и кремировал традиционные ценности, он объявил, что путь человека в будущее проходит через космос. Интенсивное освоение космического пространства вызовет взрыв героического энтузиазма, объединит человечество, заставит хотя бы на время забыть распри и переориентирует интересы активной массы. Пусть в конечном итоге и космос окажется ложной целью — это все-таки Большая цель! Не трусливое ковыряние на орбитальных станциях, а смелый массированный бросок на ближние планеты. Освоение новых плацдармов, и снова рывок… Конгрессмены не могут отдать пару миллиардов голодающим Африки, но их ослепит блестящая перспектива космической экспансии. Тем более что первая волна освоенцев готова. Сильные, ловкие, бесстрашные и готовые на все!
Он имел в виду своих воспитанников!
Я не знал, что делать, принимать всерьез эту фантасмагорий или, вежливо улыбнувшись, выразить недоверие. Тут я вдруг представил своего сына этаким Гордоном Флешем, в блестящем скафандре, одной рукой вырывающим полураспакованную красавицу из щупалец омерзительного спрута, а другой поражающим из бластера летающие тарелки, нашпигованные до отказа завоевателями Галактики. Я невольно улыбнулся, директор принял это на свой счет и недоуменно поднял брови.
Я объяснил ему, чем была вызвана улыбка. Он хохотнул, но тут же серьезно спросил:
— Вы уверены, что не хотели бы видеть сына где-нибудь на Марсе, чем без дела шатающимся между парком и биржей труда?
Он попал в самую точку, и крыть мне было нечем. Что я предложу сыну после школы, если он к этому времени не спутается с шатунами? Полицейскую школу? Или устрою по знакомству (старина Бидо!) служкой? Я начал приходить к мысли, что при всей невероятности затеи директора Юрайды и тех, кто за ним стоит, есть в ней нечто привлекательное, дети получают новый шанс. Как складно получается: самые активные, самые оголтелые нонконформисты с удовольствием ринутся в космос, дай им только вволю побыть героями нового фронтира. Смущал меня термин — активная масса, но бог с ним! Даже если они не выведут страну из социального ступора, тысячи, десятки тысяч потенциальных преступников не уйдут в курию, не станут шатунами… Меньшее зло?
— Как к вашему проекту относится курия?
Лицо директора потемнело, глаза зажглись ненавистью.
— Мы не позволим этим негодяям запускать свои грязные папы в наши дела, — отчеканил он, — иначе они всю Солнечную систему превратят в бордель!
Он был прав как никогда. Другое дело — понравится ли такой оборот старине Бидо? Но почему между шансом для моего сына и мною должен стоять Бидо? Пусть меня заботит не благо человечества, а личная безопасность, но сыну моему незачем страдать из-за трусости отца!
Я поймал себя на мысли, что всерьез поверил директору. Они учли все: общественное мнение уже потихоньку распаляется заявлениями компетентных лиц, сенаторов заваливают письма избирателей, требующих немедленного штурма космических бездн… Если под этим соусом еще и сократят расходы на вооружение и переоборудуют межконтинентальные на транспортные, то я первым встану навытяжку и спою гимн в честь директора Юрайды.
— Ладно, — сказал я, — считайте меня союзником. Но как вы оказались в номерном квадрате… Армия?
— Не только армия, — кивнул директор, — есть и другие силы, Армия имеет свою долю, и мы ее сразу разочаровывать не будем. Им надоест играть в бдительных и несгибаемых, когда люди начнут заниматься настоящим делом.
Может, поэтому здесь и не курят, приучают… Наверно, антитаб. В кармане у меня непочатая пачка «Престижа», и хоть бы что!
— Вам приходится много работать? — посочувствовал я.
— Перед выпуском мы и ночами занимаемся, — спокойно ответил директор, стимуляторы малыми дозами под контролем первоклассных врачей не повредят. Срывы крайне редки, но бывают.