— Я не верю ничему такому ужасному, нет, давайте, милая, убедимся, что не верю. Но, если б я и поверила, есть одно, чего я потребовала бы теперь же без всякой пощады — заставила бы рассказать мне все. Что такое было у вас на уме, когда вы сказали еще до прибытия Майлса, расстроившись из?за письма из его школы, — сказали, потому что я настаивала на ответе, — что не считаете, будто он никогда не был плохим? За эти недели, что я сама прожила с ним и внимательно за ним наблюдала, он казался чудом добродетели — существом прелестным, обаятельным. И потому вы прекрасно могли бы заступиться за него, если бы не знали о чем?то другом. Что же это было и о чем вы говорили, ведь вам пришлось лично его наблюдать?
Вопрос был до жестокости суровый, но мы вели, беседу отнюдь не в легком тоне, и все же, прежде чем серый рассвет заставил нас расстаться, я добилась ответа. То, что было на уме у моей подруги, оказалось весьма и весьма кстати. Это было ни более ни менее как то обстоятельство, что Квинт с мальчиком в течение нескольких месяцев почти не разлучались. В сущности, это говорило о том, что она позволила себе усомниться, прилично ли им находиться в таком тесном общении, — она даже зашла настолько далеко, что откровенно заговорила об этом с мисс Джессел. А мисс Джессел самым высокомерным тоном попросила ее заниматься своим делом; и после этого добрая женщина обратилась уже прямо к Майлсу. Что она ему сказала? (Я настаивала на ответе.) А то, что она не любит, когда молодые джентльмены забываются.
Я, разумеется, настаивала и дальше.
— Вы напомнили ему, что Квинт всего?навсего слуга?
— Вот именно! И он ответил мне очень нехорошо, это во?первых.
— А во?вторых? — Я подождала. — Он передал ваши слова Квинту?
— Нет, не то. Этого как раз он не сделал бы! — Ее ответ прозвучал убедительно. — Во всяком случае, я уверена, что не передал. Но, бывало, он кое?когда и увиливал.
— Когда же это?
— Они гуляли вдвоем, совсем как если бы Квинт был его воспитатель — да он еще так важничал, — а мисс Джессел воспитывала одну только маленькую леди. Майлс уходил с этим малым, вот что я хочу сказать, и пропадал с ним целые часы.
— Так он увиливал, говорил, что этого не было?
Ее согласие было вполне очевидным, и потому я прибавила спустя минуту:
— Понимаю. Он лгал вам,
— Ox! — Миссис Гроуз замялась.
Я поняла, что было не важно — солгал он или нет, и в самом деле она подтвердила это следующим замечанием:
— Видите ли, в конце концов мисс Джессел ничего не имела против. Она же ему не запрещала.
Она же ему не запрещала.
Я подумала.
— Он это привел вам в оправдание?
Тут миссис Гроуз снова упала духом.
— Нет, Майлс никогда мне об этом не говорил.
— Никогда не упоминал о ней в связи с Квинтом?
Она поняла, куда я клоню, и заметно покраснела.
— Нет, никогда. Он увиливал, он увиливал, — повторила она.
Боже, как я наступала на нее!
— И вы догадывались, что ему известны отношения между этими двумя тварями?
— Не знаю… не знаю! — простонала бедная женщина.
— Знаете, моя славная, — возразила я, — но только у вас нет моей отчаянной смелости, и вы скрываете из робости, скромности и деликатности, скрываете даже то впечатление, которое в прошлом причинило вам больше всего горя, когда вам приходилось выпутываться без моей помощи. Но я еще разузнаю это у вас! Было же в мальчике нечто такое, что навело вас на мысль, будто он скрывает и утаивает их связь.
— Ох, он не мог помешать…
— Чтобы вы узнали правду? Но, боже мой, — я напрягла все свои умственные способности, — это доказывает, до какой степени им удалось перевоспитать его!
— Ax, сейчас?то ничего плохого нет! — печально заступилась за Майлса миссис Гроуз.
— Не удивительно, что у вас был такой странный вид, когда я рассказала вам о письме из школы! — настаивала я.
— Вряд ли более странный, чем у вас, — отпарировала она просто и сильно. — А если мальчик раньше был до того уж плох, так почему же теперь он такой ангел?
— Да, в самом деле, почему? И если он в школе был таким дьяволом! Почему, почему? Ну вот что, — сказала я, терзаясь этой мукой, — вы должны рассказать мне все еще раз, но вам я смогу ответить лишь через несколько дней. Только расскажите все еще раз! — крикнула я таким голосом, что моя подруга широко открыла глаза. — Есть такие пути, куда я сейчас еще не смею ступать.
А пока что я вернулась к тому, о чем она только что упоминала — к счастливой способности мальчика иной раз увильнуть от ответа.
— Если Квинт, по вашим словам, был простой слуга, то, как я догадываюсь, Майлс, между прочим, мог сказать вам, что и вы тоже служанка?
И снова ее согласие было настолько очевидным, что я продолжала:
— И вы ему это простили?
— А вы не простили бы?
— Да, простила бы!
Мы в молчании обменялись очень странной улыбкой. Потом я продолжала:
— Во всяком случае, когда он был с этим человеком…
— То мисс Флора была с этой женщиной. Им всем так было удобнее!
Мне это тоже было удобно, даже слишком, как я чувствовала: я хочу сказать, что все это в точности совпадало с особенно мрачной перспективой, которую я в ту минуту запрещала себе рассматривать. Но мне настолько удалось совладать с собой и не выразить своего мнения, что здесь я не стану этого объяснять, а приведу только мои последние слова к миссис Гроуз: