Резкие крики разорвали тишину. Летающие чудовища устремились к кубу, хотя ни одно не село на него сверху. И на нас они больше не нападали. Может, их затребовал к себе хозяин? И кто этот хозяин?
Похоже, я произнесла этот вопрос вслух. На обращенной к нам стороне куба вспыхнул огненный круг, серый, как кость, которая бесчисленные годы пролежала во мраке. Это действительно кость: свет задвигался и превратился в стоячий скелет. Кости двигались, складывались, и вот скелет увенчан черепом. Я узнала этот череп, хоть все они похожи. Это та, что осмелилась использовать дар Ганноры, чтобы дать мне увидеть ее.
Очень медленно, как будто для этого нужны огромные усилия, она стала обрастать плотью. Плоть тощая, как у той женщины, которая умерла с голода на скалах. Мне казалось, что она пыталась создать более осязаемую и прочную оболочку.
Я решила, что она извлекает силу из глубин куба. Но цели своей не достигла полностью. Теперь у нее человеческая голова, но волосы не падают на худое тело, а летят по воздуху, устремившись к кубу.
Лицо ее даже красиво, но голова над тощим — кожа да кости — телом способна вызвать только отвращение и страх, а не благоговение и восхищение.
И вдруг она отказалась от всех усилий. Кости и их серая оболочка исчезли, словно отрезанные от источника энергии; осталась только голова. Но голова стала юной и такой прекрасной, какие редко встречаются в жизни. Тем не менее она принадлежала Тьме.
Она улыбнулась, коснулась кончиком языка полных красных губ. И посмотрела не на нас, а на человека с топором. Я думаю, потому что он мужчина и с такими она в прошлом справлялась легко. Но у того лицо оставалось невозмутимым, как у древней статуи в Арвоне.
Она опять запела, и голос ее звучал сладко, как сок зрелых ягод. Но все же эти ягоды слишком долго висели на ветвях, и потому под их оболочкой скрывалась гниль.
И не только в ее облике было что?то грязное. Нас постепенно окутывало зловоние, которое мы ощутили на берегу. Запах поля после битвы, которая несколько дней продолжалась под летним солнцем. Не знаю, подвело ли меня зрение, но мне показалось, что куб содрогнулся, как живое существо, и зловоние усилилось.
Мужчина с топором стоял неподвижно, как скала. И тут куб действительно вздрогнул. Из него высунулось длинное щупальце, обернулось вокруг ног мужчины. Я сделала шаг, камень Ганноры ярче вспыхнул у меня в руках. Но тут мужчина нанес мощный удар топором. Дергающееся щупальце упало на землю и мгновение спустя исчезло.
Но тут мужчина нанес мощный удар топором. Дергающееся щупальце упало на землю и мгновение спустя исчезло.
Лицо на кубе утратило свою томную улыбку. Оно заговорило, и слова вылетали из губ капельками грязной слюны. И там, куда они падали на камень, поднимался дым.
Теперь чувствовался гнев, разлитый в самом воздухе. Летающие чудища снова закричали и поднялись ввысь, полетели от куба, хотя я не надеялась, что они совсем покинули поле битвы.
Гнев усиливался, он готовил что?то такое, что я не понимала, но которое будет смертельным — если не по отношению к нам, то к другим. Солнце потемнело. Вернее, его закрыли тучи. Я видела нити энергии, поднимающиеся от четырех углов куба, доходящие до этих туч, черпающие силу из них и из того, что за ними. Тьма наступила так внезапно, словно захлопнулась, крышка ящика со всем его содержимым.
И вот среди этой тьмы, вокруг каждого из нас, образовался ореол яркого, режущего глаз света. Он не дотрагивался до наших тел, хотя именно это стремился сделать, уничтожить нас — и сожрать! Голова на кубе вытянулась вперед, рот раскрылся, показав мелкие острые зубы. Я вспомнила об оборотнях: их звериная натура видна, даже когда они в человеческом облике. И мне показалось, что здесь что?то подобное. Может быть, эта женщина пленница куба, хотя сама считает себя хозяйкой сил и тайн, которые он представляет?
Нас не захватила невидимая сеть энергии, и небо над нами расчистилось. С него полился проливной дождь, как из ведра. Но дождь нисколько не приглушил и не смягчил свет. Дождь пробивал свет, обрушиваясь на нас. Я подняла руки, выставляя на вид амулет. С одной стороны меня поддерживала леди Джелит, с другой — Орсия. И вот так вместе мы стояли под небесным потопом.
Человек с топором отступил на несколько шагов и встал, прижимаясь спиной к камню. Его окружало не ослепительно белое пламя, как нас трех, а красный огонь, подобный пламени костра. Огонь тянул к человеку свои языки, их не заливал поток дождя. Я видела, как двигались губы человека. Может, он произносил заклинания, но шум дождя заглушал слова.
Я слышала, что врата всегда обозначаются древними, изъеденными временем камнями. Но если здесь и были врата, то они совсем другие. Однако море может иметь свои законы.
Я не успела подумать об этом, как огонь прекратился. Он теперь запульсировал, будто питающая его энергия ослабла. Гнев все еще чувствовался, он даже стал сильнее, потому что к нему добавилось раздражение. То, что правило здесь, слишком долго было непобедимо, никто не смел меряться с ним силой. И даже сейчас оно не верило, что мы можем противостоять его воле.