Женщина снова показала на утес, который привел меня сюда и который темным пятном виднелся довольно далеко от нас. Глупо думать, что мы сможем добраться до него с человеком, потерявшим сознание. Должно быть, она и сама это поняла, потому что сделала рукой отрицательный жест.
Места на вершине едва хватало для нас. Я посмотрела в другом направлении на другие вершины, но они довольно далеко. Почти как знакомое море, по которому я проплавала большую часть жизни. Мы с ней вдвоем, если повезет, смогли бы добраться до ближайшей вершины. Но с беспомощным раненым на такое мы не можем решиться. Я думаю, она тоже это поняла. Голова с длинным пушком, заменявшим ей волосы, опустилась. Женщина снова принялась раскачивать раненого, издавая звуки, похожие на детскую колыбельную.
Но я не могла уйти и оставить ее. И хотя она мне не родич, и я ей ничем не обязана, оставить их на смерть я не могла. Должен же существовать какой?то выход. Я упряма; может, именно это упрямство помогло мне не подчиниться приказу и не подняться по лестнице, как мои товарищи. Мне это удалось, возможно, удастся и другое. Поэтому я продолжала обдумывать ситуацию.
На одной из вершин что?то шевельнулось. Но она далеко от нас, и в тусклом свете трудно разглядеть что?либо. Но вот поднялась какая?то фигура, и я решила, что это один из пойманных туманом тоже вырвался на временную свободу. Подняв руку, человек помахал нам. У него лучшее положение: недалеко от него другой холм, более высокий, и похоже последний в заполненной туманом низине. Вполне вероятно, что незнакомец вообще сможет вырваться отсюда. Но помощи от него нам ждать нечего: он слишком далеко.
Больше он махать не стал. Со своего места мне не видно, что он делает. Вот снова поднялась его рука, а в ней оружие, похожее на топор. Незнакомец с силой обрушил его на туман. И туман стал расступаться, а топор засветился.
То, что я видела, вполне могло быть галлюцинацией, но я уверена, что так все и происходит. Туман отступал от владельца топора, и холм быстро освобождался от своего туманного покрывала.
Человек дважды взмахнул топором над головой. Я услышала слабый звук, не похожий на те, что слышались в тумане. И не трели моей нынешней спутницы. В звуках чувствовался ритм — что?то похожее на песни, которыми моряки сопровождают тяжелую работу.
Топор вырвался из рук незнакомца, пролетел над туманом, прорезав в нем тропу своим обращенным вниз лезвием. По обе стороны тропы туман отступил, и показалась утоптанная глиняная дорожка. Топор ударился о вершину, на которой мы стояли, и я схватила его. Пальцы мои сжали теплую рукоять, и мне показалось, что я хорошо знакома с этим оружием, мне известны его тайны. Я знала, что это не просто топор.
Я знала, что это не просто топор. В таком месте легче преодолеть недоверие, принять то, что несколько часов назад показалось бы детской сказкой.
Крепко сжимая топор в одной руке и держась другой за каменный выступ утеса, я наклонилась и принялась размахивать оружием. Туман отходил, как живое существо перед угрозой. Теперь холм, на котором мы стояли, тоже был свободен до самого основания.
Так у нас появилась возможность добраться до другого холма, но сможем ли мы довести раненого и потерявшего сознание человека? Придется ли еще пользоваться топором? А что если он откажет, а мы будем далеко от безопасной вершины?
От этих мрачных мыслей меня отвлекли звуки рядом со мной. Я повернула голову и увидела, что женщина прижала длинные тонкие пальцы к вискам раненого. В ней чувствовалась предельная сосредоточенность. Мужчина вторично застонал, и одна из его безжизненных рук напряглась. Он с трудом приподнял ее и открыл глаза. Наверно, первое, что он увидел — это решительное лицо женщины. Вот она, поддерживая его за плечи, помогла ему сесть. Тут он увидел меня, и я с достоинством встретила его оценивающий взгляд бойца, который изучает противника. Женщина пропела что?то, и мужчина расслабился.
В конце концов вдвоем мы помогли спуститься ему с холма. Он помогал нам как мог. Держа его под руки, мы медленно пошли по тропе, прорубленной топором, который я держала в правой руке, время от времени взмахивая им и отпугивая туман.
Хотя нам слышались далекие и неясные голоса заключенных в тумане, никто не показывался в нашем коридоре. Мы шли вперед, раненый тяжело висел на наших руках. Я чувствовала сильный голод. Давно ничего не ела, а мои новые товарищи, вероятно, еще дольше. Мы продолжали идти вперед.
Но вот взмахи топора перестали действовать, и я увидела, что туман впереди снова смыкается. Я помнила, как пользовался топором его владелец. Могу ли я попробовать так же расчистить путь? Этих двоих я не могу бросить. Я могла бы пойти впереди с топором в руках, но мужчина повис мертвым грузом, и я уверена, что женщина одна не сможет его даже поддерживать.
Мы остановились. Я разминала руку, размахивая ею. Топорами пользуются на кораблях как оружием, но я не искусна во владении им. Наконец я разжала руку и бросила его. Топор не упал на землю, как я ожидала. Напротив, он полетел вперед, опять острием разрезая туман, и мы пошли за ним быстро, как только могли.