Так как моряки меня недолюбливали, я сразу согласилась на их предложение спуститься в лодку. Кемок — отличный пловец, хотя на руке у него следы тяжелой раны. Он теперь пользуется преимущественно левой рукой и потому, может быть, стал менее опасным бойцом, но по сравнению с Орсией он все равно что ребенок, барахтающийся в ванночке. В воде начинали действовать ее жабры, и она могла нырять и оставаться под водой так долго, как могут только ее соплеменники. Кемок заставил ее дать слово, что она не будет уплывать далеко от лодки. Рассказывают страшные истории о том, что может таиться под водой. Говорят, там охотятся необычные животные, о которых мы почти ничего не знаем.
К моему удивлению, Кемок хотел расспросить меня о моем даре. Я никому, кроме леди Джелит и леди Лойз, не рассказывала свою историю; тогда я вообще впервые поведала ее кому?то. Но было очевидно, что салкары считают меня парией; известно было и то, что я ходила в Эс, чтобы посоветоваться с волшебницами. Кемок видел, как я использую свой дар, и теперь, по?видимому, хотел знать, насколько велика эта моя врожденная способность. У меня не было причин что?то скрывать от него; мы члены одного отряда, посланного с опасным заданием, и справедливо, чтобы каждый знал, чего можно ожидать от остальных, с кем он делит трудности этого путешествия.
Я ответила, что могу и видеть на расстоянии, и предвидеть (хотя этот свой дар я считала слабым и не хотела его использовать). И, как он знал, я обладаю способностью в ограниченных пределах судить по вещам об их хозяевах. Но я сомневалась, чтобы у меня были другие способности.
— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, — задумчиво заверил он. Говорил он так, как будто не хотел сообщать все, о чем думает. — Совет невысокого мнения о Лормте, но там, изучая прошлое, можно многое узнать. Когда передвинулись горы, в Лормте рухнули две башни. Но в то же время открылись потайные помещения, а в них обнаружили записи, в которые никто не заглядывал очень и очень давно. Этими находками занимается сейчас один мой товарищ по прежней службе у пограничников. Когда вернемся, узнай, что может дать тебе Лормт, пророчица.
— Ты называешь меня титулом, с которым не согласится ни один салкар, милорд. Салкары не верят моим предсказаниям, они всегда сторонятся меня…
— А ты бы хотела быть единой с ними? — спросила Орсия. Она расчесывала свои серебряные волосы, с которых по плечам стекала вода.
— Я… — и замолчала.
Взвешивая действительность и желания, я сделала открытие, которое не должно было удивить меня. Хочу ли я жить, как живут женщины в каютах корабля, работать у парусов, быть в распоряжении тех, кто считает себя хозяином волн и слугой ветров?
Я посмотрела на корабль, за которым шла наша лодка. «Морской бродяга» поднимал волны, на которых мы плавно раскачивались. Меня всегда будут принимать на борту с неохотой. Будь я настоящим салкаром, я давно была бы замужем и слилась бы с экипажем, единственная цель которого — вести корабль дальше, искать и открывать новые рынки или совершать плавания по хорошо известным маршрутам между городами.
«Морской бродяга» поднимал волны, на которых мы плавно раскачивались. Меня всегда будут принимать на борту с неохотой. Будь я настоящим салкаром, я давно была бы замужем и слилась бы с экипажем, единственная цель которого — вести корабль дальше, искать и открывать новые рынки или совершать плавания по хорошо известным маршрутам между городами. Больше ничего меня не ждало бы. Пророчицей быть я не могла: они еще более тесно связаны обычаями и маршрутами плаваний. Я слишком долго бродила сама по себе, чтобы подчиняться воле других. Я уже давно перестала завидовать другим женщинам. Может, действительно с самого рождения я не такая, как они, я, как корабль без родного порта и искусного капитана, корабль, который вечно в пути.
Я посмотрела на крогианскую девушку.
— Думаю, я не хотела бы быть одной из них. Хотя раньше я об этом никогда не задумывалась и ни с кем не говорила.
— Перед каждым из нас множество дорог; и часто мы делаем выбор, не спрашивая себя, правильно ли поступаем, — медленно проговорил Кемок. — И немногие могут ступить на тропу, не предназначенную для нас, как бы мы ни привыкли принимать чужую волю. — Он слегка повернул голову и улыбнулся Орсии, взял ее красивую, тонкую руку и прижал к своей щеке. — Поистине наши дороги были раньше кривыми, но теперь мы вышли на прямую и верную. Хотя и теперь на нашем пути лежат тени, но иного нас не нужно. — Он снова посмотрел на меня и заговорил чуть тверже. — Итак, ты знаешь о трех своих дарах. А как ты их совершенствуешь? Путем осторожного использования?
Я решительно покачала головой.
— Я не хочу узнавать будущее…
— Но ты можешь видеть только одно будущее, — прервала меня Орсия. — А их у каждого множество. Просыпаясь, человек что?то делает, и день для него заканчивается одним. Но если, проснувшись, он сделал другой выбор, то и день кончится по?другому. Что же ты выберешь, пророчица?
— Я сама об этом думала, — ответила я. — Только несколько раз я предвидела для других — и всегда против своей воли — и видела у них впереди зло. Говорят, в моих предсказаниях проклятие, они сами определяют злое будущее людей. А что касается меня самой… — Я покачала головой. — Тут все неясно. Я как бы вижу картину, разрезанную на куски. Некоторые части хорошо видны, но их последовательность остается для меня загадкой. Я могу предвидеть для других, но не стану этого делать. А мне самой мое предвидение ничего не говорит.