Но ничего, сейчас он с ним справится.
— Да, проблема с задней полусферой меня немало заботила, Готфрид, — крикнул Дедстоун. — Оцените мое решение!
Правый спонсон развернулся в вертикальной оси. Его толстый ствол теперь указывал назад, прямо в бок гиганта.
Бах!
Завыв от боли, шофер осел на пол. Ладонями он зажимал дымящуюся дыру в боку. Человеку бы таким попаданием оторвало верхнюю половину тела.
— Готфрид, даю вам последний шанс.
Что же — надо уметь красиво уходить. Из складок плаща Маэстро достал виниловую пластинку, исцарапанную каббалистическими символами. Надпись на этикетке была на итальянском.
— Мадам Бадаламенте! — Шадов переломил пластинку пополам и швырнул себе под ноги. — Ваш выход!
Встречайте звезду миланской и парижской оперы. Увы, ей довелось недолго сиять. По обвинению в шпионаже и сглазе она была арестована прямо во время выступления.
Осуждена и признана виновной.
Спустя неделю ее обезглавили на гильотине.
Голову мадам Бадаламенте выкрали посланники Шадова. Великий Маэстро был всегда неравнодушен к столь разносторонне одаренным натурам.
В некотором роде он дал мадам Бадаламенте вторую жизнь.
Из разломанной пластинки поднялся столб призрачного света. Он принял форму женщины в старинном пышном платье. Ее голова с высокой прической парила над гладким обрубком шеи.
Коляска Дедстоуна застрекотала пулеметом. Пули колебали тело мадам, как дождевые капли поверхность воды. Без всякого вреда для нее.
Дедстоун надел монокль.
— Бэньши, если не ошибаюсь, — задумчиво сказал он. — Это неожиданность, признаю. Шаки!
Рот мадам Бадаламенте распахнулся во всю невероятную ширину. Шаки подбежала к профессору, стала перед ним, выставив демонический лик щита.
Мадам Бадаламенте запела.
От первого же звука призрачного голоса бэньши на несколько сотен метров вокруг разлетелись все стекла.
Незримая волна выломала глубокую канаву в полу — мрамор раскалывался в мелкую крошку.
Щит Шаки окутал ее и профессора куполом желтого свечения. В его пределах разрушительная ария Бадаламенте не действовала.
Мановением рук Шадов поднял свою тень и превратил ее в темный гудящий портал. Первым туда заполз монстр, укрывающий в своем чреве возлюбленную Коломбину. Следом заковылял Арлекин, опираясь длинными руками о пол.
Шадов стал над скорчившимся шофером. Пнул носком ботинка помутившийся глаз, ползавший возле хозяина.
— Я никогда тебе не доверял, — сказал Маэстро. — Тебе, твоему рогатому дружку и вашей змееголовой бабе. Вы хотели меня использовать, чтобы попасть в Дом. Что же, у вас был шанс.
Он отвернулся от поверженного гиганта, указал тростью на мадам Бадаламенте. Очертания бэньши подернулись рябью, и она волной сияния втянулась в платиновый шар.
Шадов повернулся к профессору Дедстоуну и приложил два пальца к ободу цилиндра. Шагнул в теневой портал.
Портал сжался до размеров футбольного мяча. Сместился в сторону статуи Привратника.
Из темного отверстия в ткани реальности выкатилась вереница бомб с пылающими фитилями.
Портал сократился до точки и исчез.
Спустя мгновение прощальный привет Маэстро Шадова разнес стену зала Истории Народов Мексики и Центральной Америки. Вместе с идолом неизвестного божества.
Сокращая число оставшихся на Земле Привратников до пяти.
После ночной грозы небо стало чистым и ярким. Солнце светило так, что хотелось жить вечно.
Хоть все они и понимали, что цена за это чересчур высока.
— Погода идеальная, — сказал Рудольф. — При попутном ветре к вечеру будем в Дансборо.
Он крутанул винт самолета.
— Дозаправка, ночуем и дальше. Как вам мой план, профессор?
— План превосходен, — кивнул Дедстоун. — Только в него стоит внести некоторые коррективы.
— Да?
— Переводя в вашу любимую метрическую систему, корректива составит в районе, хм, сорока девяти килограмм. Плюс багаж. Они как раз направляются сюда.
Рудольф повернул голову к выходу из ангара. И увидел Джейн.
— С твоей стороны было очень мило уйти утром, не оставив даже записки, — сказала она.
В зубах Джейн дымился мундштук с тонкой сигаретой. В руке она держала объемистый дорожный саквояж. Футляр с фоторужьем и планшетка для записей болтались у нее на плече.
Вид у журналистки был крайне решительный.
Рудольф вздохнул. Забрал у нее саквояж и сигарету. Сигарету затушил.
— Здесь нельзя курить, — сказал он. — Кругом керосин. Как ты узнала, что мы улетаем отсюда?
— Я журналистка. Как только ты заснул, я перерыла все твои карманы.
Как только ты заснул, я перерыла все твои карманы. Нашла квитанцию за топливо.
Дедстоун засмеялся. Охотник покачал головой.
— И ты решила лететь с нами?
— Меня нельзя оставлять без присмотра. Вдруг эта ужасная девка со своей зверушкой заявятся снова!?
— Это вряд ли, — вмешался профессор. — Безумный Балаган оставил Нью?Йорк. Маэстро следует туда же, куда и мы.
— И куда это?
— Вечитлан. Запретный Город. Столица «стеклянных людей». Это опасное путешествие, мисс Картер. На вашем месте я бы хорошенько подумал еще раз.
Дедстоун сделал знак Шаки, и она покатила его к опущенной аппарели грузового отделения. Перед уходом гаитянка одобрительно кивнула Джейн.
— Зачем вы летите в этот Запретный Город? — спросила Джейн.