…В соответствии с межзвездным законом и имперской политикой энсин Флэндри должен быть арестован и возвращен своему начальству на Мерсее… На все корабли, включая земные, прежде чем они подойдут к Старкад, должны быть допущены мерсеянские инспекторы… земляне, которые могут задержать этого преступника, должны лично и незамедлительно доставить его в ближайшее Мерсеянское представительство… государственная тайна».
Персис закрыла глаза и сжала пальцы. Лицо ее казалось бескровным.
— Ну, — прорычал Брумельман. — Что скажешь на это?
Флэндри прислонился головой к перегородке. Он не был уверен, выдержат ли его ноги.
— Я… могу сказать… что этот ублюдок Брехдан подумал обо всем.
— Ты думал, что можешь меня одурачить? Ты думал, я буду делать твою предательскую работу? Нет, нет!
Флэндри окинул взглядом капитана, его помощника, Персис. Слабость сменилась гневом. Но его мозг работал с точностью машины. Он опустил руку, в которой держал бумажку с сообщением.
— Мне лучше рассказать вам всю правду, — прохрипел он.
— Нет! Я не хочу ничего слышать, не хочу никаких секретов.
Ноги Флэндри подкосились. Падая, он выхватил свой бластер. Пламя лазерной горелки полыхнуло голубизной туда, где он только что находился. Своим выстрелом Флэндри попал в инструмент — помощник завопил и выронил раскаленную горелку. Флэндри поднялся на ноги.
— Брось свой гаечный ключ, — сказал он капитану.
Ключ с грохотом упал на пол. Брумельман отступил назад, за своего помощника, который корчился и извивался от боли.
— Вы не сможете скрыться, — сказал он. — Нас уже засекли. Наверняка. Если вы заставите нас повернуть, за нами тут же последует боевой корабль.
— Я знаю, — сказал Флэндри. — Его мысли быстро перескакивали, точно со льдины на льдину. — Послушайте. Произошла ошибка. Лорда Хоксберга одурачили. У меня есть информация, и она должна дойти до адмирала Энрике. Я не хочу от вас ничего, кроме того, чтобы вы доставили нас в Хайпорт. Я сдамся землянам. Не мерсеянам, а землянам! Что здесь не так? Они сделают со мной все, что пожелает Император. Если понадобится, могут вернуть меня врагам. Но не раньше, чем услышат то, что я должен сказать. Капитан, вы мужчина? Так ведите себя соответственно!
— Но к нам на борт зайдут инспекторы, — простонал Брумельман.
— Вы можете меня спрятать, на корабле существует тысяча всевозможных мест для этого. Если у них не будет причины подозревать вас, мерсеяне не будут все обыскивать. Ведь на это потребовалось бы несколько дней. Ваша команда не проболтается. Она настолько же чужеродна мерсеянам, как и нам. Никакого общего языка, жестов, интересов — вообще ничего. Пусть зеленокожие взойдут на корабль. Я буду в грузовом отсеке или еще где?нибудь. Ведите себя естественно. Можно немного поартачиться. Я уверен, каждый, кого они проверяют, поступает подобным образом. Сдайте меня землянам. И через год вы сможете получить рыцарское Звание.
Глаза у Брумельмана забегали. Он икнул, распространяя изо рта кислый запах.
— Альтернатива такова, — сказал Флэндри, — что я запру вас и приму на себя командование.
— Я… нет, — на грязную бороду потекли слезы, — пожалуйста, слишком большой риск, — потом, вздохнув, хитро добавил, — а вообще?то ладно, согласен. Я подыщу хорошее место, где вам можно будет укрыться.
«И покажешь им, когда они придут, — подумал Флэндри, — фортуна мне благоволит, но сейчас она бессильна. Что же делать?»
Персис подошла к Брумельману и взяла его за руки.
— О, спасибо! — сказала она мелодичным голосом.
— А? Ха! — Он раскрыл рот от удивления.
— Я знала, что вы настоящий мужчина, у меня такое чувство, будто ожили старые герои Лиги.
— Но вы, дамочка…
— В сообщении ни слова не сказано обо мне, — промурлыкала она. — Я совершенно не расположена сидеть в какой?нибудь темной дыре.
— Вы… вы на корабле не зарегистрированы. Они прочитают список. Так ведь?
— Ну и что тогда? Меня зарегистрируют?
У Флэндри появилась надежда. От этого чуть не закружилась голова.
— Видишь, кое?какие награды получаешь сразу, — хихикнул он.
— Я… почему я… — Брумельман выпрямился. Он привлек Персис к себе.
— Вот так, хо?хо?хо! Вот так!
Она бросила на Флэндри взгляд, который он никогда не хотел бы вспоминать.
Он выполз из упаковочной тары. В его убежище было темно… как в желудке. Единственный луч света, с помощью которого он ориентировался, давал фонарь на его шлеме.
Единственный луч света, с помощью которого он ориентировался, давал фонарь на его шлеме. Медленно и неуклюже он пролез как червяк меж корзин и ящиков к люку.
На корабле было тихо. Все молчало вокруг, только двигатель и вентиляторы тихонько рокотали. Гротескные тени плясали там, где луч его фонаря освещал дорогу. Должно быть, корабль был на орбите вокруг Старкада. Ожидали разрешения на посадку… Он уцелел! Мерсеяне прошли в нескольких метрах от него, он слышал, как они говорили, и его палец лег на спусковой крючок. Но они ушли, «Рискессель» вновь набрал скорость. Так что Персис держала Брумельмана на контроле. Ему не хотелось думать, как ей это удавалось.
Дальнейший ход событий предполагал, что все пойдет так, как он наметил: они прибудут на планету, и он сдастся. Таким образом, он наверняка доставит информацию, которой владел только один (он, правда, подумывал, не сообщить ли Персис эти цифры, но решил не делать этого: она была внесена в список, что дает возможность врагам поймать ее, а нетренированный мозг Персис и даже подсознание могут не удержать эти числа, если ее подвергнут воздействию наркосинтетических веществ). Но он не знал, как отреагирует Энрике. Адмирал, конечно, не робот, так или иначе, он передаст информацию на Землю, но может посадить Флэндри под арест. Он наверняка не будет посылать боевой корабль без разрешения штаб?квартиры, чтобы удостовериться в правдивости информации Флэндри. Во всяком случае, не поступит так, памятуя о послании Хоксберга или приказе, возложенном на него, не предпринимать никаких действий, нагнетающих напряженность, дабы не свести на нет инициативу мерсеян. Так что, в лучшем случае, такое развитие событий повлечет за собой проволочку, которой враг может воспользоваться с выгодой для себя. Может возникнуть большая вероятность того, что Брехдан Айронрид узнает, как обстоят дела. Макс Абрамс (жив ли ты еще, отец мой?) сказал: «Что помогает сопернику больше всего, так это знание того, что знаешь ты». И, наконец, черт возьми, Доминик Флэндри не собирался вновь становиться пешкой!