бездействовали. Реле блокировки оставалось выключенным.
— Похоже на то, что ускоритель вышел из строя…
Через несколько минут, натянув защитные комбинезоны, все мы были не дне
колодца. На стенках ярко горели электрические лампы, освещая черный корпус
ускорителя. Его острый нос, окруженный со всех сторон счетчиками и
камерами, упирался в бетонированную стену. Все было так, как час тому
назад. Не дожидаясь приказания, Феликс отвинтил боковые гайки и снял
корпус.
— Здесь порядок. Вакуум десять в минус тринадцатой…
Мы несколько раз обошли грозную машину, стараясь подметить самое
ничтожное нарушение ее устройства.
— Может быть… — начал было Громов, как вдруг послышался голос Гали
Самойловой, склонившейся над дюзой инжектора;
— Вот в чем дело, смотрите!
То, что я увидел, заставило меня вздрогнуть. На конце отполированного
графитового конуса висела огромная блестящая черная капля. Она застыла на
тоненькой ниточке, не успев сорваться и упасть на пол. До этого я никогда
не видел плавленного графита.
— Удивительно, — прошептал Алексей Ефимович.
— Это что-то новое.
Мы долго молчали, глядя на блестящую массу, свисавшую с конца дюзы.
Наконец, я не выдержал «и спросил:
— Что же мы будем делать?
Громов посмотрел на меня с недоумением.
— Как что. Повторим опыт. Срочно замените дюзу и инжектор.
В этот день точно таким же образом были выведены из строя еще три дюзы.
Они начинали плавиться при энергии в девятьсот миллиардов.
— Дотянуть бы до тысячи миллиардов, — мечтательно шептал Феликс. —
Любопытно, как выглядит сплав из бетона, стали, никеля, кварца, керамики и
графита.
Алексей Ефимович посмотрел на него строгими глазами.
— Я вам запретил острить, Феликс. Тащите сюда телевизионную камеру.
Опыты мы возобновили только через два дня. Как-то в начале мы не
предусмотрели установить в колодце телевизионную камеру, потому что
никаких зримых эффектов никто не ожидал. И вот теперь нам пришлось
провозиться двое суток и установить камеру так, чтобы можно было
наблюдать, что делается возле дюзы, когда энергия частиц достигает
критического значения.
Во время следующего опыта Феликс перескочил через весь диапазон малых и
средних энергий я начал сразу со ста миллиардов. По мере того как стрелка
энергометра приближалась к девятистам, на экране телевизора стала
возникать удивительная картина. Вначале на конце дюзы появилась крохотная
искра, как при электрическом разряде, затем искра разгоралась все ярче и
ярче, пока не запылала, как вольтова дуга. Она светилась так ярко, что,
как это всегда бывает при передаче ярких источников света по телевидению,
на экране вокруг нее образовался черный ореол, заслонявший все детали
картины. Чтобы его устранить, профессор Громов приказал поставить перед
объективом камеры плотный нейтральный светофильтр.
Это случилось, когда мы начали десятый по счету эксперимент. В
пультовой в углу возле реле блокировки лежала груда расплавленных
графитовых дюз.
Я никогда не забуду того, что мы увидели на экране телевизора, когда
начался десятый эксперимент.
— Обратите внимание, — прошептал Громов, — черный ореол вокруг дуги не
исчез!
— Наоборот, он стал более четким и даже… Смотрите, смотрите!
Каменин ухватился за экран телевизора, а затем поднял руку и дрожащим
пальцем провел по темно-серой полоске, по диаметру пересекавшей черное
пятно вокруг мерцающего пламени. Вначале никто ничего не понял. А после
Феликс закричал:
— Дыра!!! И в дыре что-то…
— Нет, не дыра! Это зеркало! В нем отражается дюза и…
В это мгновенье блокировка снова сработала и все исчезло.
Мы в недоумении посмотрели друг на друга. Неужели это так? Неужели это
и есть то самое «окно», о котором писали фантасты?
Бледный и взволнованный, Громов первый пришел в себя.
— Нужно сделать инжектор и дюзу из более тугоплавкого материала.
Все,
что происходит на экране телевизора, необходимо заснять на кинопленку.
Прошло еще два дня в лихорадочной подготовке к очередному эксперименту.
Теперь сопло, из которого выбрасывались частицы, было изготовлено из
специального сплава вольфрама и радия. Перед экраном телевизора появилась
многокадровая киноустановка с чувствительной контрастной пленкой. Приемную
телевизионную камеру установили так, что ее объектив был нацелен на дюзу
ускорителя и на пространство вокруг нее.
Очередной опыт решено было поставить рано утром, а накануне вечером,
под предлогом, что я хочу еще раз проверить схему прибора, я остался в
лаборатории один. Когда все разошлись, я спустился в колодец.
Мертвая тишина, скрывающая тайну природы. Фантастическая пушка,
направленная в пустое пространство. Не здесь ли разыгрывается драма —
между пространством, которое мы привыкли себе представлять как пустоту, и
частицами материи, пронизывающими его с фантастической скоростью? Не
является ли эта мнимая пустота той стеной, за которой скрыт другой, иной
мир, похожий на наш, но для нас недоступный? Не ступаем ли мы сейчас по
хрупкому карнизу над пропастью, пытаясь распахнуть дверь в этот