Да, слушать пришлось. А что было делать? За врачом в срочном порядке отправился человек, знакомый с местностью, а я сидел и тупо ждал результатов действия лекарства. Под аккомпанемент разборчивого и не очень бормотания о… занятных вещах.
Мы, оказывается, такие обидчивые! Я, оказывается, совершенно недопустимо себя веду! Особенно в отношении своего напарника. Мне, оказывается, где-то «хвост прищемили». И чувства юмора у меня нет.
Ну, нет. И что? Живут же люди без этого самого чувства! И без любви тоже живут. И прекрасно себя чувствуют, между прочим! Мне уже осточертели шутки в Отделе, так теперь выясняется, что я виноват в том, что уделяю мало внимания Амано! Угу. Чтобы каждый второй умильно лыбился, встречая меня в коридоре? А каждый первый интересовался: «Ну, как у вас дела?» «Как», «как»… Каком вверх. Или вниз — это уже по желанию спрашивающего.
Я невнимательный! Он, можно подумать, интересуется моим мнением! Хоть по какому-нибудь вопросу. Впрочем, да. Один вопрос его сильно занимает. «Почему ты меня так не любишь?» А как я его должен любить? И вообще, должен ли? За что, спрашивается? Вон неделю лежал, бедняжка, на обследовании в клинике — обо мне хоть раз вспомнил? Ни черта! Может быть, я немного виноват, но, во-первых, кому-то нужно было разбираться с делами, а во-вторых… Когда я зашел все-таки его проведать, то стал свидетелем сценки весьма интимного содержания, если не сказать хуже. Признаю, медсестра была довольно миленькой. Наверное, даже красавицей. И ни один здоровый мужчина не смог бы удержаться от тактильного исследования округлостей под мягкой тканью бирюзового халатика. Амано тоже не удержался. Более того, был в полном восторге. Медсестра, надо понимать, тоже. Конечно, напарник мой — парень видный. Картинка из модного журнала. Особенно когда дает волю своей врожденной способности очаровывать все, что приблизится к нему на расстояние взгляда. Действуют сии чары безотказно. Вызывая в женских сердцах трепет, а в мужских… Не знаю, что именно.
Впрочем, Джей же сохнет.
В общем, посмотрел я на разврат в больничной палате и вернулся к стойке регистратуры. А там еще одна медсестра (тоже милая, но немножко в другом колере) меня окликнула:
— Вы к кому?
— К мистеру Сэна.
— А, вы, наверное, его брат?
Брат?! С какой стати? Впрочем, если он так хочет меня называть…
— Да.
— Мистер Сэна просил вам передать… — она блаженно улыбнулась, витая в собственных мыслях.
— Что передать?
— Что, как только его выпишут, он сразу выполнит свои обещания, а пока… Умоляет, чтобы его не беспокоили.
— А какие обещания — он не говорил?
— Ну… — Она хлопнула ресницами. — Кажется, он собирался отвести вас в зоопарк.
А почему не в цирк? Я жутким усилием воли удержался от ругательства, которое совершенно не соответствовало моему новоприобретенному статусу «брата».
Затратив на прочесывание местных магазинчиков не один день, я экипировался с ног до головы и встретил своего выздоровевшего «братика» при полном параде. В совершенно неописуемой маечке с героями детских передач, в коротеньких шортиках, сандалиях на босу ногу и со связкой воздушных шариков в руке. Холодно, черт возьми, — октябрь на подходе, хоть и бабье лето! Самых больших усилий стоило удержать на лице безмятежно-идиотское выражение и не расхохотаться, увидев озадаченную физиономию напарника. Ну а потом… О, это была сладкая месть! Потом я на него набросился. Повис на шее, болтая ногами (при этом — бесчеловечно пачкая брючины его светлого костюма) и лепеча всяческую чепуху. Висел долго. Пока не услышал злой шепот:
— Я тебе это припомню. Слезь с меня, обезьяна недоделанная!
Я слез. Но только после того, как запечатлел на его щеке «братский поцелуй». Очень «братский». С характерным красноватым следом на коже, за что получил гордое звание «пиявки».
Когда мы оказались вне поля зрения нежелательных наблюдателей, Амано посмотрел на меня так, что в другое время я бы испугался. Честное слово! Но не сейчас.
— Ты что вытворяешь?!
— Играю по твоим правилам. — Я пожал плечами.
— По каким еще правилам?
— Ты же объявил меня своим братом. И обещал сводить в зоопарк.
— В какой зоопарк?!
— Ну, это на твое усмотрение!
— С такими фокусами на кой тебе зоопарк?! Ты и животных-то не любишь.
— Положим, люблю. А вот некоторые…
— Что?..
— Некоторые любят не только и не столько животных, сколько…
— Ты на что это намекаешь? — Голубые глаза опасно сузились.
— Я? Намекаю? Я говорю прямым текстом!
— О чем?
— О медсестрах!
— Каких?
— Которых ты тискал в своей палате! — выпалил я и понял, что совершил ошибку, потому что лицо Амано начало приобретать то самое игривое выражение, которое всегда ставило меня в тупик.
— Подглядывал?
— Очень надо!
— Тогда откуда знаешь?
— Да у тебя все на лице написано!
— И что же именно написано?
— Что ни одной юбки мимо не пропустишь!
— Тебя это злит? — Он почти улыбался.
— Мне совершенно все равно!
— Ты бы предпочел, чтобы я не пропускал мимо брюки?
— Знаешь что…
— Или в данном случае шорты?
Тьфу! Сволочь несчастная! Впрочем, почему несчастная? Очень даже счастливая. Счастливый. Опять перевел разговор в совершенно неприемлемую сторону, и как ему только это удается? Нет, чтобы я еще хоть раз куда-нибудь с ним отправился… Ни за что! Повешусь в ближайшем туалете.