Пришельцам с запада нужны были земли, и война разгорелась с новой силой. Древним державам пришлось отступить, отдать часть земель, ибо атталанта превосходили их воинской выучкой, храбростью и оружием, а пикты — числом, свирепостью и упорством. Все сражались со всеми, и Хадр Ти, потомок княжеского рода, собравший пять сотен всадников, продавал свой меч разным государям и сражался на стороне тех, кто мог больше заплатить и лучше накормить его воинство. Из какого он был народы или племени, и где тот народ обитал, осталось для Конана неясным, ибо за тысячи лет мир изменился, сделавшись почти неузнаваемым.
Но, так или иначе, последняя битва, в которой Хадр Ти сражался против грондарцев, закончилась для него поражением. Армия его владыки была разгромлена, а сам он попал в плен, чтобы закончить дни свои на колу или на пыточном колесе, как полагалось врагу Грондара. Но он был сильным человеком, очень сильным — таким, какой рождается единожды в поколение. И маг Тоиланна выпросил пленника у грондарского владыки, так как корабль, построенный колдуном, держался в воздухе эманацией, извлекаемой из жизни живых созданий. Для чародейства же Тоиланны люди подходили более всего, а сильные люди — в особенности.
Услышав это, Конан нахмурился:
— Выходит, корабль послушен твоей воле? Ты держишь его над землей, а можешь и не держать… И тогда он рухнет вниз, на камни! Кром! Почему же ты не сделал этого? Боишься умереть?
— Нет, — Хадр Ти помотал головой.
— Нет, киммериец! Если б я мог, то давно разбил бы эту посудину, или утопил в море, или спалил вместе с Иоллой и Тоиланной, сбросив в кратер огненной горы! Но я не властен над движением судна. Не властен! Вскоре ты убедишься сам. Проклятый колдун положит тебя в гроб, и ты уснешь, и воля твоя не будет значить ничего. Магу нужна лишь жизненная сила, и во сне он начнет отбирать ее у тебя капля за каплей, крупица за крупицей, ровно столько, сколько надо, чтоб корабль плыл в воздухе, куда прикажет Иолла. Ты ничего не сумеешь сделать!
— Неужели человек, да еще спящий, может поднять огромный корабль со многими людьми? — усомнился Конан. — Кром! Зачем же этой лоханке крылья?
— Чтоб издалека она походила на птицу и вид ее обманывал зорких стражей на стенах вражеских крепостей, — пояснил Хадр Ти. — Колдовской корабль — великий секрет Грондара! И ты видишь, что он может не только летать с сотней человек на борту, но и отправиться из одного времени в другое. Правда, это стоило жизни Ираму… Этот полет выжал его досуха! — Он бросил взгляд на одну из пустых клеток.
— Капля жизненной силы… — пробормотал меж тем Конан. — Одна капля… Ты шутишь, Хадр, или смеешься надо мной!
— Нет, клянусь всеми светлыми и темными богами! Тоиланна говорит, что сила жизни в людях столь велика, что знающий и умелый мог бы дробить ею горы и низводить молнии с небес; Но у каждого — свой предел; человек словно сосуд, крохотный, средний или большой, наполненный жизненной силой. Если сосуд мал, то изойдет каплями за день или за два, и тогда понадобится новый раб… их придется менять слишком часто… понимаешь, киммериец? Слишком часто! А это неудобно. Вот почему Тоиланне нужны сильные люди; Такие, как дикий Арргх, как Ирам, как мы с тобой… Мы не просто большие сосуды — огромные!
Конан оглядел соседа, его обвисшую кожу и выпирающие кости. Пожалуй, невзирая на гигантский рост, он казался выходцем с Серых Равнин. По спине киммерийца пробежал холодок ужаса, и губы его будто бы сами собой шепнули:
— Сколько же дней ты исходишь каплями жизни, Хадр?
— Дней! Кто говорит о днях, киммериец? Три с половиной луны, с глубокой ночи до рассвета, я держу этот проклятый корабль в воздухе! Утром и днем это делает Арргх, а вечером и в начале ночи делал Ирам. Ты заменишь Ирама, валузийца… На вид ты силен, как бык, и я думаю, что тоже продержишься три или четыре луны. Тебе, потомку атталанта, придется нести на горбу их врагов!
Он хрипло расхохотался, а Конан пробурчал:
— Горб у меня скользкий, приятель, как сядешь, так и слезешь. Я не собираюсь спать и разобью эту лоханку о камни!
— Посмотрим, — сказал Хадр, — посмотрим. — Подняв глаза к окну, к солнцу, уже перевалившему зенит, он добавил: — Скоро притащат Арргха… Твое время близится, киммериец!
* * *
Вечер еще не наступил, когда воины в чешуйчатых кольчугах выволокли Конана на палубу. Он не сопротивлялся, решив, что чем биться с десятками вооруженных врагов, лучше утопить их всех разом, сбросив в холодные волны Вилайета. Он полагал, что не уснет, какие б чары крючконосый не пытался напустить на него; а раз так, то воздушный корабль будет послушен и покорен ему. Кром! За каждую каплю своей жизненной силы он возьмет целую жизнь — жизнь одного из этих ублюдков Нергала, что тащили его сейчас на ременных петлях к хрустальной башенке.
Перед ней стоял надменный Иолла, Сын Зари, а рядом с ним угодливо склонялся маг в голубых одеждах, подпоясанных золотым шнуром.
— Вот, благороднейший, тот пес, коего мы отловили прошлой ночью! — воскликнул Тоиланна, поигрывая кинжалом, свисавшим с его кушака.
— Вот, благороднейший, тот пес, коего мы отловили прошлой ночью! — воскликнул Тоиланна, поигрывая кинжалом, свисавшим с его кушака. — Говорит, что киммериец, но по виду — атталанта или их потомок! Теперь я…