Алиса начала отступать.
Лев сделал шаг за ней.
Кто-то толкнул Алису. Это был Пашка. Он встал перед Алисой, закрывая ее собой. У Пашки, может быть, много недостатков. Но он никогда не оставит товарища в беде.
Лев стоял с раскрытой пастью. Пашка и Алиса, замерев, глядели на льва.
Сзади подошел Посейдон и спросил:
— Ну что, набегались? Пойдем дальше?
Пленники ничего не ответили.
Посейдон поднял руку, щелкнул длинными сухими пальцами. Лев растворился в воздухе.
— Голограмма, — сказал Посейдон.
— Ага, — перевел дух Пашка. — Я так и подумал.
— Нет, — сказал Посейдон. — Ты так не подумал. Иначе бы прошел сквозь него. Идите направо.
Справа была небольшая дверь. Алиса повернула изогнутую бронзовую ручку, и дверь послушно открылась.
За дверью обнаружилась небольшая комната с длинным столом посредине. Вдоль стола были расставлены кресла с резными спинками. На столе стояло несколько сосудов, закрытых крышками.
Посейдон закрыл за собой дверь и сказал:
— Если вам нужно вымыть руки и привести себя в порядок, туалет в соседнем помещении.
— Зачем мыть руки, если вы собираетесь нас убивать? — спросил Пашка.
— Очень неприятно убивать грязных детей, — совершенно серьезно ответил Посейдон. — К тому же здесь тепло, вы можете снять скафандры, наверное, надоело в них ходить.
Когда Пашка с Алисой мыли руки в небольшой комнатке, где стояла низкая золотая ванна и из кранов в виде птичьих голов тонкими струйками лилась пресная вода, Алиса сказала:
— Знаешь что, Пашка?
— Что? — Пашка, ополоснувшись, принялся простукивать стены. Он надеялся, что можно будет убежать оттуда.
— Я думаю, что нас не будут убивать.
— В любом случае я им так просто не дамся, — сказал Пашка.
Алиса сняла скафандр и положила его на низкий каменный стол. Потом причесалась, глядя в мутное овальное зеркало. Пашка скафандра не снимал.
— Вроде бы нас собираются кормить, — сказала Алиса.
— Могут и отравить, — предупредил Пашка.
Алиса приоткрыла дверь в большую комнату. Посейдон сидел за столом, подвинув к себе один из сосудов, и мирно черпал оттуда серебряной ложкой суп. Он увидел, что дверь в туалет приоткрылась, и сказал, улыбаясь:
— Фазафахофадифате, а то суп остынет. И в следующий раз придумайте код посложнее. Нельзя недооценивать противника.
— Вы правы, — согласилась Алиса.
Она прошла к столу и села в кресло. Посейдон подвинул ей серебряную миску.
— Надеюсь, вы употребляете в пищу суп из креветок? — спросил он.
— Спасибо, — сказала Алиса. — Я очень проголодалась.
Пашка стоял в дверях, так и не решив еще, что перевесит: голод или осторожность.
Посейдон спросил:
— Суп не остыл?
— Нет, — сказала Алиса. — Очень вкусно.
— А мне так надоела морская пища! — сказал Посейдон.
Пашка осторожно подошел к столу.
— Нехорошо, — заявил Посейдон, глядя на него, — в скафандре за стол у нас не садятся.
Алиса посмотрела на Пашку укоризненно.
— Я руки вымыл, — сказал Пашка.
Понятно было, что скафандр он не снимет.
— Ну, как знаешь, — сказал Посейдон.
Суп был не очень вкусный, подсоленные креветки плавали в жидком бульоне.
— Овощей не хватает, — вздохнул Посейдон. — Теплица вышла из строя, а починить некому.
— Теплица вышла из строя, а починить некому.
Пашка сел за стол. В скафандре не очень удобно обедать. Но он делал вид, что всю жизнь обедает только в скафандре.
— А откуда вы знаете русский язык? — спросила Алиса.
— Я знаю все основные языки Земли, — ответил Посейдон.
Пашка съел несколько ложек супа, потом отложил ложку и сказал:
— Плохо питаетесь.
— Другого предложить не можем, — ответил Посейдон. — Кстати, я должен заметить, что, в отличие от Алисы, вы плохо воспитаны.
— Ваша наследница не лучше, — ответил Пашка.
— Вы правы, — сказал Посейдон. — Но что поделаешь, она последний ребенок, мы ее избаловали.
— Ребенок! — фыркнул Пашка. — Взрослая женщина!
— Даже пожилая, — согласился Посейдон. — Но для нас она ребенок.
Он подвинул к себе сосуд поменьше, снял крышку.
— Отварной осьминог, — сообщил он. Потом достал ложкой кусок белого мяса и принялся жевать. — Как всегда, недоварен.
Алиса попробовала кусочек, но прожевать не смогла. Пашка даже пробовать не стал.
Так и закончился обед.
Затем Посейдон поднялся и произнес:
— Вы готовы идти?
— Только не вздумайте нас казнить, — сказал Пашка. — Учтите, я буду сопротивляться.
— Молодой человек, — ответил Посейдон усталым голосом, — меньше всего на свете мне хочется вас казнить. — Он помолчал и добавил: — Но осторожность не мешает.
В столовую быстро вошел толстый Меркурий.
— Я возьму обед для доченьки, — сказал он.
— Опять капризничает? — спросил Посейдон.
Толстяк только махнул рукой и начал составлять сосуды стопкой. Потом обнял стопку и осторожно понес к выходу.
— Тяжело одному воспитывать ребенка, — вздохнул Посейдон.
— А у вашей Афродиты нет матери? — спросила Алиса.
— Мать этой девочки умерла… пятьдесят лет назад.
Посейдон отодвинул миску.
— Хотите отдохнуть? — спросил он.
— Нет, мы не устали, — сказала Алиса. — Нам пора возвращаться.
— К сожалению, это невозможно. Закон велит сохранять нашу тайну.
— И сколько это будет продолжаться? — грозно спросил Пашка.
— Всю вашу жизнь, — ответил Посейдон.
— Вы хотите, чтобы я всю жизнь осьминогами питался?