Он сидел на скале в самой середине обширной прогалины, весь омытый лунным светом.
Яма вытащил клинок и направился к нему.
Когда осталось пройти шагов двадцать, сидящий повернул к нему голову.
— Приветствую тебя, о Смерть, — сказал он.
— Привет тебе, Татхагата.
— Скажи мне, почему ты здесь.
— Решено было, что Будда должен умереть.
— Это не ответ на мой вопрос, тем не менее. Почему ты пришел сюда?
— Разве ты не Будда?
— Звали меня и Буддой, и Татхагатой, и Просветленным, и много еще как. Но, отвечая на твой вопрос, нет, я не Будда. Ты уже преуспел в том, что намеревался совершить. Сегодня ты убил настоящего Будду.
— Должно быть, память моя слабеет, ибо, признаюсь, я не помню ни о чем подобном.
— Сугата звали мы настоящего Будду, — ответил Татхагата. — А до того известен он был под именем Рилд.
— Рилд! — хмыкнул Яма. — Ты пытаешься убедить меня, что он не просто палач, которого ты отговорил от его работы?
— Многие — палачи, которых отговорили от их работы, — ответствовал сидящий на скале. — По собственной воле отказался Рилд от своего призвания и встал на Путь. Он — единственный известный мне во все времена человек, который в самом деле достиг просветления.
— Разве то, что ты насаждаешь, это не этакая пацифическая религия?
— Да.
Яма запрокинул голову назад и расхохотался.
— Слава богу, что ты не практикуешь религии воинственной! Твой лучший ученик, просветленный и так далее, сегодня днем чуть было не снес мне голову с плеч.
Тень усталости легла на безмятежное лицо Будды.
— Ты думаешь, он в самом деле мог победить тебя?
Яма резко смолк.
— Нет, — сказал он, чуть помолчав.
— Как ты думаешь, он знал об этом?
— Может быть, — ответил он.
— Разве вы не знали друг друга до сегодняшней встречи? Не видели друг друга в деле?
— Да, — признался Яма. — Мы были знакомы.
— Тогда он знал о твоем мастерстве, предвидел итог вашей схватки.
Яма безмолвствовал.
— Он добровольно пошел на мученичество, чего я тогда не ведал. Мне не кажется, что он всерьез надеялся сразить тебя.
— Зачем тогда?
— Что?то доказать.
— Что же мог он надеяться доказать таким образом?
— Я не знаю. Знаю только, что все, должно быть, было так, как я говорю, ибо я знал его. Я слишком часто слушал его проповеди, его утонченные притчи, чтобы поверить, что он мог пойти на это без цели. Ты убил истинного Будду, бог смерти. Ты же знаешь, кто я такой.
— Сиддхартха, — сказал Яма, — я знаю, что ты мошенник. Я знаю, что ты не Просветленный. И я отдаю себе отчет, что учение это мог бы припомнить любой из Первых. Ты решил воскресить его, прикинувшись его автором. Ты решил распространить его, надеясь вызвать противодействие религии, при помощи которой правят истинные боги. Я восхищен твоей попыткой. Все это было мудро спланировано и исполнено. Но грубейшей твоей ошибкой было, как мне кажется, что ты выбрал пассивное вероучение, чтобы бороться против вероучения активного. Мне любопытно, почему ты пошел на это, когда вокруг было сколько угодно подходящих религий — на выбор.
— Быть может, мне было просто любопытно посмотреть, как столкнутся два противоположно направленных течения, — вставил Будда.
— Нет, Сэм, дело не в этом, — заявил Яма. — Я чувствую, что это только часть более обширного замысла, который ты разработал, и что все эти годы — когда ты разыгрывал из себя святого и читал проповеди, в которые сам?то не верил, — ты строил совсем другие планы. Армия, какой бы огромной она ни была в пространстве, может оказывать противодействие лишь на коротком отрезке времени. Один же человек, ничтожный в пространстве, может распространить свое противоборство на многие и многие годы, если ему повезет и он преуспеет в передаче своего наследия. И ты это осознал, и теперь, рассеяв семена этого украденного вероучения, планируешь ты перейти к следующей стадии противостояния. Ты пытаешься в одиночку быть антитезой Небесам, годами идя наперекор воле богов, многими способами и под многими масками. Но все это кончится здесь и теперь, поддельный Будда.
— Почему, Яма? — спросил он.
— Все это рассматривалось с большим тщанием, — сообщил тот. — Нам не хотелось создавать вокруг тебя ореол великомученика, способствуя тем самым дальнейшему распространению этого твоего учения. С другой стороны, если тебя не остановить, это может зайти слишком далеко. И вот решено было, что ты должен пасть, — но только от руки посланца Небес, дабы тем самым наглядно показать, чья религия сильнее. И тогда, пусть ты даже и прослывешь мучеником, буддизму суждена будет участь второразрядной религии. Вот почему должен ты сейчас умереть подлинной смертью.
— Спрашивая «Почему?», имел я в виду совсем другое. Ты ответил не на тот вопрос. Я подразумевал, почему именно ты пришел, чтобы сотворить сие, Яма? Почему ты, чародей от оружия, корифей в науках, явился как лакей кучки пьяных теломенов, которым недостает квалификации, чтобы наточить твой клинок или мыть за тобой пробирки? Почему ты, которому подобало бы стать самым свободным, самым раскрепощенным и возвышенным духом среди всех нас, почему ты унижаешь себя, прислуживая тебя недостойным?
— За эту хулу умрешь ты не такой уж гладкой смертью.