— Дариа, я знаю, что вы Избранная и можете погибнуть, но я почему то верю что все будет хорошо, и пусть мы оба пока не испытываем друг к другу романтических чувств, я уверен, в дальнейшем смогу полюбить вас и сделаю все возможное, чтобы вы ответили мне взаимностью. — Угу, тоже нам Верка Сердючка, ишь ты распелся «Хорошо, все будет хорошо я это знаю», понимает Царь Горох, что без тебя ему ни со светлой, ни тем более темной империями не справиться, вот и засуетился, сварливо заворчали мое недоверие ко всем мужикам в принципе на пару со скептицизмом, давая мне время придумать красивый ответ. В процесс включился проснувшийся от всего происходящего мозг и быстро продиктовал ответ. — Император, сделав торжественную мину, я начала клеить культурную отмазку, — Вы мне сказали «Разделите бремя управления», я согласна его разделить с вами, но взамен прошу у вас ответа, вы согласны разделить со мной управление более над более чем тысячей миров? Кольцо покатилось из упавшей ладони, а я погладила себя по голове, кто добровольно захочет взваливать на себя такую обузу? И чтоб позволить неудавшемуся супругу сохранить императорское достоинство, я великодушно предложила — Я не требую от вас немедленного ответа, подумайте до завтрашнего вечера. Император почтительно поклонился, подхватил с пола кольцо и спешно ретировался, а я наконец то смогла спокойно заснуть.
На следующий день мы за ранним обедом или поздним завтраком, еще пару часов натаскивали главного феодала по экономике и политике, после чего Сосискин объявил остаток дня выходным и отправился оттираться на замковую кухню, снимая пробу со всех блюд и инспектировать запасы в кладовых, а мы с Императором совершив экскурсию по замку, вышли прогуляться по парку. Присев на скамейку, он неловко начал объяснять почему не может принять мое щедрое предложение, но я приложив палец к его губам покачала головой, с сожалением сказала все за него — Не надо ничего объяснять, я сама понимаю, что интересы твоей страны превыше всего. — Тебе бы в театре играть, с такими талантами точно бы Сару Бернар и Веру Комиссаржевскую бы затмила бы, вытирая слезы захлюпало мое расстроенное тщеславие, обломившееся с императорством.
— Тебе бы в театре играть, с такими талантами точно бы Сару Бернар и Веру Комиссаржевскую бы затмила бы, вытирая слезы захлюпало мое расстроенное тщеславие, обломившееся с императорством. Неприятный момент был преодолен, и дальше разговор пошел о моем мире, родителях, детстве, почему мне не нужна армия и помощь волшебников, магов и прочих нолей без палочки. Когда стало темнеть, я попросила отправить нас домой и клятвенно пообещала что на днях заскочу еще поболтать. Император проявил понимание и через полчаса мы с обожравшимся на дармовых харчах псом, входили в двери своего дома.
Там нас ждала вся наша трясущаяся охрана и верный Попандопала. Я быстро выпроводила светлых экстрасенсов домой, велев вернуться на следующее утро, а оставшимся телохранителям и напарнику Сосискина, предложила выпить за наше благополучное возвращение. Никто кроме Сосискина не понял причину моей щедрости. Еще с самого первого дня, как к нам приставили хвосты, я заранее планируя внезапный отход, приобрела у одной темной колдуньи, пристроенной мной в косметический кабинет выводить бородавки, одну замечательную травку, которая гарантировала принявшему из нее отвар, двухдневный здоровый крепкий сон. Вот поэтому я и выпроводила светлых, опасаясь что кто то из них почувствует ее наличие в пойле, а сама быстро разлив по рюмках самопальную водку на аналоге клофеллина, недрогнувшей рукой отправила всех дроу в мир сновидений. Как только охрана захрапела, мы с псом по заранее разработанному плану ухода в подполье, достали с чердака давно собранный рюкзак и доукомплектовали его чековыми книжками, небольшим мешочком наличности и моей шкатулкой с драгоценностями. Переодевшись в свои любимые трикотажные штаны, майку и кроссовки, сунув за пояс кинжал орка, проверив на месте ли моя змея в пупке, надев распознавательный перстень, закутавшись в плащ и закинув на плечо убранный в мешок рюкзак, я первая шагнула за дверь, намереваясь как можно быстрее попасть в показанную нам Драконом пещеру, но вместо этого провалилась в темноту от нанесенного мне сзади удара по голове.
Я очнулась от слепящего мне глаза солнца на поляне в лесу, среди скалившихся орков. Охнув от боли в голове, я поднялась, стараясь не тревожить больную ногу и лихорадочно стала искать глазами Сосискина. Мое колотящиеся сердце успокоилось только тогда, когда увидело его привязанным к дереву в паре метров от себя. Кругом стояли шатры, паслись гшерды и сновали вооруженные воины, судя по всему нас привезли в какое-то их стойбище. — Ну что очнулась Избранная подстилка дроу, не дав мне закончить сканирование окрестности, подошел ко мне один из них и отвесил пощечину. Удар был такой силы, что я с трудом сохранила вертикальное положение и сквозь шум в ушах услышала — Братья, давайте посмотрим, какие у нее крылья! Какой то урод со шрамом на лице бурно поддержал эту идею — Да пусть покажет, не только дроу ими любоваться. И тут свист кнута и резкая боль полоснула мою спину, разрывая кожу и тонкую ткань футболки. Последовавший незамедлительно второй удар, чудом не свалил меня с ног, и оставил в одном лифчике. Третий пришелся по бедрам, разрезая штаны и мои мышцы и я рухнула как подкошеная — Поднимайся, не дай этим мразям забить тебя плетями насмерть, вопила гордость. — Я не могу, помертвевшими губами отвечала за меня боль, каленым железом жгущая истерзанное тело. — Не смейте ее трогать, раздался вопль Сосискина и я подняв голову, увидела как к нему подошел все тот же меченый, что изуродовал меня и ударил пса ногой под живот. Полный боли визг пса заставил меня подняться, а где то в груди начала стучать барабаном кровь. Я выхватила из за пояса не отобранный у меня кинжал, плюнув на невыносимую боль в ногах и полетела к стоящему ко мне спиной ржавшему подонку. Добежав до него, я обхватив его голову свободной рукой, а второй, держащей кинжал — перерезала ему горло. Кинув к себе под ноги труп, я обвела всех тяжелым взглядом и спросила «Ну, кто еще хочет комиссарского тела?».
Что это было, боевой транс или священное безумие, кровь предков казаков или проснувшиеся минимальные навыки по боевым искусствам, полученные в разных секциях, которые я посещала когда худела, но со временем заброшенных, не знаю. Одно я знаю точно, демиурги мне не помогали, эти бы скорее дали меня жестоко изнасиловать, запытать, разорвать конями, но и пальцем бы не пошевелили мне помочь. Сосискин мне рассказал, что в тот момент он видел перед собой машину для убийства, а я теперь периодически пытаю бабок про наличие в нашем роду викингов, что бы точно знать что больше не превращусь в берсерка. Когда я очнулась, вся в крови, со сбитыми костяшками пальцев, возле меня уже валялся второй труп, козлина, ударившая меня по лицу, лежала и смотрела одним глазом в небо, потому что в другом глазу покачивался когда то подаренный мне их собратом кинжал. Я выдернула орудие убийства и обходя то тут, то там катающихся от боли орков, и похромала к дереву, чтоб перерезать веревку, на конце которой лежал тихо поскуливающий Сосискин. Подняв пса с земли я прижала его к груди и не обращая внимание на раздирающий мою спину пожар, прижавшись к стволу дерева, бессильно сползла на землю и заплакала, потому что только что поняла, что вывих мне заменил открытый перелом и из больной ноги торчит кость, а мое самое родное существо практически не дышит. Я молча глотала слезы и молилась, чтобы Сосискин очнулся, когда на мое лицо вдруг набежала тень и рядом со мной на корточки опустился Предводитель всех орков, Грешер, или как я его называла про себя Хришенька. — Прости меня Избранная, я проскакал всю ночь, когда узнал что мои братья тебя похитили, но я не успел, что я могу сделать, что бы ты нас простила? — Убей себя об стену, предводитель диких обезьян, потому что если мой пес умрет, я вырежу вас всех до единого, найму драконов и они спалят все леса и степи, где вы жили, заставлю всех светлых и темных магов и колдунов переписать историю, что бы на этой земле даже не осталось упоминание о том, что когда то на ней жили ты и твои братья, выплюнула я в ответ, вытирая слезы. — Эй Дашка, ты хорош тут геноцид планировать, слава Пиночета тебе ни к чему, что межмировое сообщество подумает о нас? — Ты что думаешь что после массовой резни, кто то захочет иметь с нами дело? завозился у меня на руках Сосискин. Я снова разревелась, теперь уже от облегчения, если пес заговорил про дела, значит смерть ему не грозит, но на всякий случай ему нужен ветеринар, а мне доктор, а еще лучше пластический хирург, потому что я даже боюсь представить во что превратилась моя спина.