— А что дальше-то? — спросил Ринсвинд.
— Дальше? Ну, скоро сюда заявятся боги. Они с переездом никогда не тянут. Постоянно вьются где-то рядом, как мухи вокруг… мухи вокруг… словом, как мухи. Сначала, конечно, они проявляют норов, но быстро обвыкаются, Кстати, по-моему, это они отвечают за вас, людей. — Создатель чуть нагнулся. — Должен признаться, люди у меня никогда не получались. Руки и ноги почему-то никак не выходят.
Он исчез.
Эрик и Ринсвинд немного подождали.
— Думаю, на сей раз он действительно ушел, — сказал Эрик некоторое время спустя. — Но приятный человек, правда?
— Поговорив с ним, начинаешь лучше понимать, почему мир устроен именно так, а не иначе, — согласился Ринсвинд.
— А что такое квантовая механика?
— Не знаю. Видимо, это женщина-механик, которая чинит какие-то кванты.
Ринсвинд посмотрел на бутерброд с яйцом и кресс-салатом, который все еще был зажат в руке. Майонез так и не появился, и хлеб был плохо пропеченным, но до появления следующего бутерброда оставались тысячи и тысячи лет. Сначала должно зародиться сельское хозяйство, потом приручат животных, из примитивного кремневого предшественника разовьется нормальный острый нож, дальше изобретут технологию обработки молочных продуктов… А если будет желание сделать все как следует, придется еще научиться выращивать оливковые деревья и перец, изобрести чаны для выпарки соли, освоить процессы ферментации уксуса и методики элементарной пищевой химии — и только тогда человек наконец увидит еще один такой бутерброд. Он был единственным в своем роде — небольшой белый треугольник, полный анахронизмов, потерянный и совершенно одинокий в этом недружелюбном мире.
Тем не менее Ринсвинд не сдержался и откусил кусочек. Бутерброд был так себе.
— Вот чего я не понимаю, — начал Эрик, — так это того, что мы здесь делаем.
— Вряд ли это был философский вопрос, — отозвался Ринсвинд. — Ты, видимо, хотел спросить, что мы делаем здесь — на заре созидания, на этом пляже, который и в употреблении-то почти не был?
— Ага. Именно это.
Ринсвинд уселся на камень и вздохнул.
— Думаю, это довольно очевидно. Ты хотел жить вечно.
— Я ничего не говорил насчет путешествий во времени, — возразил Эрик. — Я выразил свою мысль очень недвусмысленно, чтобы не было никаких фокусов.
— А тут и нет никаких фокусов. Твое желание пытается сбыться. Сам подумай. «Вечно» означает весь диапазон пространства и времени. Вечно. На протяжении Вечности. Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что вроде как нужно начать игру с самой первой клетки?
— Ага.
— Но это же бессмыслица! Прежде чем тут появится кто-нибудь еще, пройдут годы!
— Столетия, — мрачно поправил его Ринс-винд. — Тысячелетия. Эпохи. А потом начнутся всякие там войны, полезут чудовища и все такое прочее. Большая часть истории просто отвратительна — если рассмотреть ее внимательно. И даже не очень внимательно.
— Но я хотел продолжать жить вечно с этого момента! — Эрик был в отчаянии. — В смысле, с того момента. Ты только посмотри по сторонам. Здесь нет девчонок. Нет народу. В субботний вечер совершенно некуда пойти и…
— Первый субботний вечер наступит через много тысяч лет, — поправил его Ринсвинд.
Здесь нет девчонок. Нет народу. В субботний вечер совершенно некуда пойти и…
— Первый субботний вечер наступит через много тысяч лет, — поправил его Ринсвинд. — А до этого будут просто вечера.
— Ты должен немедленно вернуть меня обратно, — заявил Эрик. — Приказываю тебе. Изыди!
— Еще раз посмеешь заговорить со мной таким тоном, получишь затрещину, — предупредил Ринсвинд.
— Но все, что тебе нужно, это щелкнуть пальцами!
— Не получится. Твои три желания уже выполнены. Извини.
— Что же мне теперь делать?
— Ну, если увидишь, как что-то выползает из моря и пытается дышать, можешь посоветовать ему не тратить времени зря.
— Это, по-твоему, смешная шутка?
— Честно говоря, да, довольно забавная, — с ничего не выражающим лицом отозвался Ринсвинд.
— Что ж, у нее вырастет длиннющая борода, — заметил Эрик.
— Чего?
— Ну, ты же никуда не денешься. Ты останешься здесь, со мной.
— Чушь какая, я…
Ринсвинд с отчаянием оглянулся по сторонам и подумал: «Кстати, а что я?»
На пляж мирно накатывались волны, пока не очень сильные, потому что они все еще разведывали обстановку. Первый прилив осторожно захватывал сушу. Скоро на песке появится первая линия прибоя, разлохмаченная полоса из засохших водорослей и ракушек. Воздух пах чистотой и свежестью. Это был воздух, которому еще только предстояло познакомиться с испарениями лесного перегноя, а также со всеми ходами и выходами пищеварительной системы жвачного животного.
Ринсвинд вырос в Анк-Морпорке. Ему нравился воздух, который уже повращался в обществе, познакомился с людьми, стал кому-то приютом.
— Мы должны вернуться, — с жаром заявил он.
— Именно это я и говорил, — отозвался Эрик, чье терпение подходило к концу.
Ринсвинд откусил от бутерброда еще один кусок. Он много раз смотрел Смерти в лицо — точнее, Смерть много раз смотрел в его быстро удаляющийся затылок. Но внезапно перспектива жить вечно потеряла всякую привлекательность. Разумеется, он, Ринсвинд, узнает ответы на самые фундаментальные вопросы — например, как развивалась жизнь и все такое, но в качестве способа скоротать время (тем более что впереди — вечность) это не шло ни в какое сравнение с тихой вечерней прогулкой по улицам Анка.