Брошенная кукла с оторванными ногами

Мама. Божечки, Анечка, как же он вас любит! Вы только подумайте, он за границу не поехал, чтобы вам сюрприз с этой книжкой устроить! Да любой другой мужик ради такой поездки ни с чем бы не посчитался, а ваш муж — нет, секрет сберег, раньше времени не проговорился, хотел, чтобы вам праздник был, радость нежданная. А вы говорите, что вы ему не нужны! Да как же не нужны, когда он в первую очередь о вас только и думает! Ой, сыночка, если бы твой отец меня так любил, так я была бы самой счастливой на свете.
Анна. Нет, это все неправда… Этого не может быть… Я не верю, вы просто меня утешаете.
Сергей. Я утешаю? С чего бы это вдруг мне вас утешать? Вы мне кто? Я вас впервые в жизни вижу. Зато вот послушайте, что пишет ваша подруга: «Я никогда не встречала мужчину, который бы так трепетно и нежно относился к своей жене, как Саша Крестовский.»
Анна. Можно написать всё, что угодно. Бумага все стерпит.
Мама. Что вы, Анечка, это же книга! Ее люди читать будут.
Анна. Так что же, что книга? На то и книга, чтобы всё придумывать. Плод авторской фантазии.
Сергей. Не верите? Тогда слушайте дальше, вам полезно это послушать. «Саша часто говорил мне: «Анюта с трех лет занималась балетом, она тридцать два года отдала станку. Постоянные репетиции и занятия, жесточайший режим, ни одной лишней конфетки, все до последней секунды подчинено только одному — быть в форме, чтобы танцевать. У нее фактически не было ни детства, ни юности, ни молодости, одна сплошная работа, изнурительная и выматывающая. И теперь, когда она вышла на пенсию, я хочу, чтобы она жила в свое удовольствие. Чтобы подольше спала по утрам, чтобы поменьше ходила по магазинам. Пусть отдохнет за все тридцать два года беспрерывной каторги. Я не хочу, чтобы она стояла целыми днями у плиты и готовила обеды и ужины для нас с сыном, чтобы возилась со стиркой и с утюгом. Пусть лучше погуляет, в парикмахерскую сходит лишний раз, маникюр сделает, кофточку себе новую купит, к приятельнице в гости зайдет, поболтает за чашкой чаю. Пусть радуется жизни, я буду стараться сделать все, чтобы ей в этом помочь.» Слышали? А вы мне тут трагические истории рассказывали о том, как муж вашей стряпни не хочет, как он по утрам от вас скрывается.
Мама. Сыночка, но откуда же ей было знать? Она же эту книжку еще не читала.
Анна. Все равно я не верю…
Сергей. Ну почему, Анна? Почему вы не верите? Какие еще доказательства вам нужны?
Анна. Она мне не перезвонила. Если бы я была ей нужна и хоть на грамм интересна, она перезвонила бы мне в тот же день. А вдруг у меня что-то случилось?
Сергей. Всё, хватит! Надоело!
Мама. Ты что, сыночка? Почему ты кричишь? Что тебе надоело?
Сергей. Мне надоела эта слепота, которой вы, Анна, сами же искалечили собственную жизнь. У вас на глазах шоры, вы видите только то, что хотите видеть, и не замечаете того, что происходит на самом деле.
Мама. Чего это Анечка не замечает? Ты о чем?
Сергей. Мама, я о том говорю, что у Анны получается каждое лыко в строку. Муж поздно приходит? Значит, домой не тянет. Завтрак сам готовит? Значит, стряпня не по вкусу. Рубашки сам гладит? Это потому, что Анна якобы хорошо гладить не умеет. А на самом деле все это имеет совершенно другое объяснение, которое нашей дорогой Анне даже и в голову не приходит, потому что она не умеет искать другие объяснения, она умеет только смотреть в строго заданном направлении, как лошадь, на которую надели шоры, чтобы она бежала только вперед, по сторонам не глядела и на всякие глупости не отвлекалась.
Мама. Сыночка, да как же тебе не стыдно Анечку с лошадью сравнивать.
Анна. Ничего, пусть сравнивает, я не обижаюсь.

Ничего, пусть сравнивает, я не обижаюсь. Наверное, Сергей Петрович прав, я всегда смотрела только в одном направлении. Хотела стать великой балериной, всё этому подчинила, отдала этой цели всё, что могла, но ничего не вышло. Тогда я решила, что раз из меня не получилось второй Анны Павловой, я стану образцовой женой и матерью, идеальной хозяйкой дома, но и это у меня не получилось, потому что это оказалось никому не нужным. Я действительно всегда смотрела в одном направлении, но я думала, что так и надо, так и должно быть… Где я ошиблась, Сергей Петрович? Что я сделала не так?
Сергей. Анна, я попробую вам объяснить… Не знаю, может быть, я сам не до конца понял вас, но мне кажется, что всё-таки понял. Выслушайте меня и постарайтесь не сердиться. Постараетесь?
Анна. Попробую.
Сергей. Ваши родители еще до вашего рождения поставили вас в колею. Они придумали вашу жизнь, когда вас еще и на свете-то не было, и заставили вас поверить в то, что их замысел правилен, что колея, в которую они вас поставили, выведет туда, куда надо. Они придумали вам жизнь известной балерины, солистки Большого театра или еще покруче. А эта жизнь у вас не получилась. И вы решили, что в профессиональном смысле вы неудачница, причем неудачница по собственной вине, потому что вы такая неумелая, бесталанная, невезучая. А вам никогда не приходило в голову, что это вообще не ваша колея? Поэтому вы по ней и не можете двигаться.
Анна. Как не моя? А чья же?
Сергей. Не знаю, чья. Но не ваша, это совершенно точно. Вы прожили другую жизнь, и продолжаете ее проживать, и делаете это красиво, успешно, удачно, многим на зависть. Но вы этого не видите, потому что вам внушили, что ваша колея — вон та, она для вас узка, неудобна, она вам не по росту, но вы изо всех сил пытаетесь в нее влезть. Зачем? У вас своя жизнь, своя колея, другая, вам в ней удобно и комфортно, а вы этого не цените.
Анна. О какой другой жизни вы говорите? Нет никакой другой жизни. Другая жизнь — это жизнь в семье, жизнь матери и жены, но у меня и этой жизни нет…
Сергей. Послушайте, вы не только слепая и глухая, но еще и упрямая! Потрясающий коктейль! Кто такое выпьет — часа не проживет. Странно, что я еще не умер, воюя с вашими жизненными установками.
Анна. Простите… Я действительно неудалая какая-то, слепая, глухая, упрямая… Поэтому меня и муж не любит.
Мама. Сыночка, ну ты зачем Анечку-то обижаешь? Никакая она не слепая, вон она даже очков не носит.
Сергей. О господи, мама… (К Анне) Хорошо, допустим, вы не верите моим умозаключениям, но, как говорят ученые, обратимся к фактам.
Анна (покорно и тупо). Давайте обратимся к фактам. Она мне не перезвонила, вот вам и факт.
Сергей. Не мешайте процессу научного анализа. Для начала процитируем рукопись уважаемой госпожи Ирины Лазаревой. Вот тут где-то это было… где-то было… ага! Вот, нашел. Слушайте внимательно, второй раз повторять не стану. «Анюта Павлова обладает уникальным даром мгновенного и искреннего сопереживания. От нее исходит такое душевное тепло, что любая, даже самая страшная беда словно растворяется в этом тепле, тает и кажется уже не такой острой и болезненной. Есть и еще одна особенность у моей единственной подруги: она всегда собранна, не впадает в панику, умеет не поддаваться эмоциям и потому находит самые неожиданные и эффективные способы решения любых проблем, даже тех, которые кажутся на первый взгляд неразрешимыми. А если проблему и в самом деле разрешить нельзя, Анюта находит такие слова и аргументы, выслушав которые, начинаешь думать: а и вправду, чего это я так расстроилась? Не решается проблема — ну и черт с ней. Все эти необыкновенные качества я в полной мере испытала на себе за те пять лет, которые прошли с момента аварии до возвращения на сцену.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15