— Я пришел, — скажу я ему, как сказал впервые много лет назад. — Я ищу самую прекрасную драгоценность этого мира.
И Шанди, расхохотавшись, обнимет меня, а потом вывалит на стол груду сверкающих поделок, таких же безумных, как и их создатель, и мы весь вечер будем наслаждаться игрой самоцветов и пить терпкое вино. Шанди в который раз расскажет мне историю о том, как слуги си-Орета, короля и большого любителя роскоши, выменяли его у князя варварской страны Визанг на пудовую глыбу янтаря, и как глыба эта вернулась в Онизот в обмен на им же, Шанди, созданную диадему. И я почувствую, что тоже схожу с ума, и не буду возражать…
— Взгляни-ка, — Одорф дернул меня за сапог.
Я сел и вгляделся.
— Это что за новости? — Справа, на обочине, врыта была Т-образная перекладина, на которой раскачивались и крутились под порывами ветра два тела.
— Это что за новости? — Справа, на обочине, врыта была Т-образная перекладина, на которой раскачивались и крутились под порывами ветра два тела.
— Вон еще. — Одорф махнул рукой. — Раз, два, три…
— Давно? — поинтересовался я.
— День-два… Жарко.
Жаль Онизоти, подумал я. Похоже, еще один мир хочет стать мертвым. И что им неймется?
На козлах головного фургона поднялся Тапис и махнул рукой влево, в сторону небольшой рощицы. Мы свернули с дороги.
— Правильно, — заявил Одорф. — К чему соваться в пекло?
Мы въехали в рощицу и первым делом тщательно её обыскали. Никого не найдя, загнали фургоны поглубже и только тогда Тапис вернулся к делам насущным.
— Бигольби!
— Да?
— Нужен горожанин.
— Будет! — Маленький торговец поклонился, и, одарив нас на прощание воздушным поцелуем, быстрым шагом направился вниз.
Вернулся он спустя два часа — без «языка» и к тому же без шпаги. На левой скуле у него красовался свежий кровоподтек. Тапис неодобрительно покачал головой:
— Только не говори, что тебя вынудили обстоятельства.
Бигольби широко улыбнулся, и я вынужден был отметить про себя, что синяк не сделал эту улыбку менее обаятельной. В прошлом он был вором, и многие замашки, свойственные этой профессии, сохранил и поныне, например, принципиальное нежелание избегать конфликтных ситуаций. Отчаянно смелый парень.
— Конечно, обстоятельства, — растягивая гласные, прожурчал он. — Этот мешок с… назвал меня коротышкой. Что мне оставалось делать? Впрочем, все это не важно. Я добрался-таки до этого города, и имейте в виду — Онизоти больше нет.
— Что же есть? — поинтересовался его напарник, полная противоположность Бигольби, высокий и флегматичный Си-ву.
— Есть комендантский час и военное положение. Еще была гражданская война, но ее всю вчера повесили. — Бигольби махнул рукой, указывая на виселицу.
— Кто?
— Новый король. Ту… Тураи. Да, кажется, Туран.
— Турман?
— Вот-вот!
— Племянник прежнего короля, — пояснил Тапис. — А что с благородным си-Оретом?
— Мне сказали, — отозвался Бигольби, осторожно ощупывая челюсть, — что он сидит и ждет. То есть, я говорю — сидит в тюрьме и ждет казни. Пока что за него порт — это тысячи две матросов, зато армия — тысяч пять, безусловно, за Турмана.
— Шпага?
— Отобрал патруль. Какой-то нелепый указ, — Бигольби мило улыбнулся.
— Не вижу разницы, — проворчал Одорф, — старый король, новый король. Ему все равно понадобится парусина.
Си-ву безучастно кивнул.
— Едем, — решил Тапис. — Оружие спрятать.
Онизоти — торговый город. Через какие бы ворота вы в него не въехали, первое, что увидите, — это базар. Наши фургоны катились мимо пустых прилавков, а под колесами хрустело то, что еще вчера было товаром. Торговали лишь в двух-трех рядах, продуктами, да и то весьма вяло. Затем из-за угла появился патруль — офицер и шестеро солдат. Меня позабавило, что герб си-Орета на нагрудных пластинах их панцирей замазан синей краской, поверх которой грубо намалеван герб Cи-Турмана.
Нечто вроде восхода солнца из-за кочана цветной капусты.
Несколько секунд офицер разглядывал наш караван, затем небрежно произнес: «Следуйте за мной!» Мы последовали. Как я вскоре понял, вели нас во дворец, что было не так уж и плохо. Офицер, безусловно, представлял себе, кем являются торговцы между мирами, и ссориться не спешил.
Я вертел головой, стараясь побольше увидеть. Пустой постамент в сквере. Так, ну, это понятно. Очень мало прохожих. Скорее всего, жители отсиживаются по домам. Несколько мальчишек, спрятавшихся при нашем приближении в переулок, да слепой нищий, вот и все, кого мы встретили. Ну и, конечно, патрули, но их я не считал. Пустыня. Город словно вымер. В обычный день по этой улице слонялись бы толпы народа, и стража, обмениваясь с горожанами солеными шутками, принялась бы прокладывать дорогу для фургонов. Такое не раз бывало раньше, и всякий раз, когда мы добирались до цели, Тапис выгребал из кармана горсть серебра и предлагал солдатам выпить за процветание торговли…
Сейчас на улицах не было ни души. Не знаю, пользовался Cи-Турман у народа авторитетом или нет, но страх он, бесспорно. вызывал. Иногда, попадая в то или иное место и еще, по сути дела, не увидев ничего страшного, вы чувствуете нечто — назовем это запахом. Запах страха. Предупреждение. Именно так.