— Ну, этих-то полно. Тебе его завернуть или привести на поводке?
— Ты должен на нем приехать верхом, с короной на голове, как император.
— И кто же подданные моей империи?
— Маленькие мальчики.
— А императрица у меня есть?
— Конечно. Мама будет императрицей. Давай ее разбудим — знаешь, как она обрадуется!
— Нет-нет, не надо ее будить. Пусть это будет для нее сюрприз.
— Точно! Все равно она не поверит, пока сама не увидит тебя на слоне и в короне.
— Знаешь, как бы ее не огорчить. А вдруг я не достану слона?
— Ну что ты, пап. Конечно, достанешь.
— Почему ты так уверен?
— Потому что ты император, а император может достать все.
До Провиденса за окном лил дождь, а ближе к Бостону запахло снегом. По приезде я купил зонт и последний отрезок пути проделал пешком. Под мутно-серым небом пустынные улицы Саут-Энда выглядели мрачновато. Навстречу мне попались двое подростков, старый пьянчужка да несколько бродячих собак. На площади Колумба выстроился в ряд десяток четырехэтажных домов, отделенных от улицы булыжной площадкой. Номер девять был из них самый захудшшй — обшарпанный фасад, полуразвалившееся крыльцо, подпираемое досками. Однако за этой обветшалостью угадывалось былое величие и даже своеобразное изящество прошлого века. Я уже представил себе просторные комнаты с высокими потолками, эркеры и лепнину, но увидеть это ; мне не было суждено, так как дальше передней меня не пустили.
На парадной двери обнаружилось ржавое полукольцо, и, когда я его покрутил, раздался этакий слабый сип умирающего. Немного подождав, я повторил сомнительный эксперимент. Ни ответа, ни привета. Я осторожно толкнул дверь — она оказалась незапертой. Секунду помедлив, я переступил через порог. Справа от большой прихожей я увидел лестницу с балюстрадой красного дерева, слева — двустворчатую дверь, которая, предполагаю, вела в гостиную, и перед собой — еще одну закрытую дверь, скорее всего в кухню. Постояв в нерешительности, я было решил подняться по лестнице, но в этот момент в двустворчатую дверь как будто тихо постучали и, кажется, даже что-то сказали.
Я повернулся и замер, ожидая продолжения.
Тишина. И вдруг, шепотом, тот же голос:
— Здесь.
Я подошел к двустворчатой двери и приложил ухо к щели.
— Это ты, Феншо?
— Забудь это имя. — Голос зазвучал отчетливее. — Я запрещаю тебе произносить это имя.
Человек за дверью, можно сказать, вшептывал слова мне в ухо. Казалось, я слышу не только прерывистое дыхание, но и стук его сердца.
— Открой дверь, — сказал я. — Открой дверь и впусти меня.
— Не могу, — прозвучало в ответ. — Придется говорить так.
Теряя терпение, я стал дергать дверную ручку:
— Немедленно открой, или я сломаю дверь!
— Нет, — твердо сказал голос, и я окончательно уверился, что это Феншо. Я бы и хотел, чтобы на его месте оказался какой-нибудь самозванец, но не стоило себя обманывать. — У меня в руках пистолет, — продолжал он, — нацеленный в тебя. Если ты войдешь, я выстрелю.
— Я тебе не верю.
— Тогда слушай.
Он слегка отодвинулся, и в следующее мгновение раздался выстрел, после чего с грохотом посыпалась штукатурка. Пользуясь моментом, я приник к щели, но кроме серенькой полоски света ничего не увидел. А затем человеческое тело перекрыло и ее.
— Допустим, ты вооружен и не желаешь показываться мне на глаза, — сказал я. — А где доказательства, что ты именно тот, за кого себя выдаешь?
— Ни за кого я себя не выдаю.
— Поставим вопрос иначе. Откуда мне знать, что я говорю с тем самым человеком?
— Придется поверить мне на слово.
— После всего, что было, ты хочешь, чтобы я тебе верил?
— Ты пришел, куда надо, и я тот самый человек. Мне нечего к этому добавить.
— Кажется, кто-то хотел меня видеть.
— Я хотел с тобой поговорить. Это разные вещи.
— Может, не будем придираться к словам?
— Я просто уточняю, о чем шла речь в письме.
— Не стоит испытывать мое терпение. В любую минуту, Феншо, я могу отсюда уйти.
В ответ раздался возмущенный удар кулаком в дверь.
— Никакого «Феншо»! Раз и навсегда заруби это себе на носу!
Я молчал, чтобы не спровоцировать новый приступ гнева. Мне показалось, что мой собеседник, отойдя в глубь комнаты, стонет или, может быть, всхлипывает. Я ждал, сам не знаю чего. Через какое-то время я снова ощутил дыхание возле своего уха:
— Ты еще здесь?
— Да.
— Извини. Не слишком удачное начало.
— Имей в виду, я пришел только потому, что ты меня об этом попросил.
— Да, и я благодарен тебе за это.
— Может, объяснишь, зачем ты меня позвал?
— После. Есть еще темы.
— Например?
— Разные события.
— Я тебя слушаю.
— Ты пойми, я не хочу, чтобы ты меня ненавидел.
— Сейчас этого нет. Было время, когда я тебя действительно ненавидел, но потом это прошло.
— Сегодня мой последний день, и я должен был услышать это от тебя лично.
— Ты все это время жил здесь?
— Последние года два.
— А до того?
— В разных местах. За мной охотился этот человек, приходилось часто переезжать. Против своей воли я стал заядлым путешественником, хотя предпочел бы тихо ждать, пока истечет мое время.
— «Этот человек» — Квинн?
— Да. Сыщик.
— Он тебя настиг?
— Дважды. Сначала в Нью-Йорке, потом на юге.
— Почему же он солгал нам?
— Испугался.
— Он тебя настиг?