— Вы хотите сказать, уходить из конторы Кокера?
— Да, вы должны оставаться там, что бы ни случилось, и кое?кому помочь.
Некоторое время она молчала — отчасти потому, что ей было странно видеть, что он так озабочен ее судьбой, как будто все это действительно могло иметь для него значение, и что ответ ее в самом деле его тревожит.
— Так, значит, вы поняли до конца все, что я пыталась сделать? — спросила она.
— Конечно, для чего же я и кинулся к вам, когда вас увидел, как не для того, чтобы поблагодарить вас?
— Да, вы так и сказали.
— А вы что, мне не верите?
Она на мгновение взглянула на его руку, по?прежнему лежавшую на ее руке; заметив этот взгляд, он тут же ее отдернул и с какой?то тревогою скрестил обе свои на груди. Оставив его вопрос без ответа, она продолжала:
— А вы когда?нибудь обо мне говорили?
— Говорил о вас?
— Ну о том, что я работаю там… что все знаю и еще что?то в этом роде.
— Никогда, ни одной душе! — воскликнул он.
От волнения у нее сдавило горло; последовала еще одна пауза; потом она снова вернулась к тому, о чем он ее только что спрашивал.
— Да, я убеждена, что вам это нравится, то, что вы всегда можете найти меня там и что дела у нас идут так легко и слаженно. Если только вообще они куда?то идут, а не стоят на месте, — засмеялась она. — Но если даже и так, то почти всегда на каком?нибудь интересном месте!
Он собирался сказать что?то в ответ, но она опередила его и весело и просто воскликнула:
— Вам хочется в жизни очень многого, много комфорта, и слуг, и роскоши — вы хотите, чтобы жизнь была для вас как можно приятнее. Поэтому, насколько в силах некоего лица способствовать тому, чтобы
это было так…
Она повернулась к нему с улыбкой, как будто что?то соображая.
— Послушайте, послушайте! — Все это его очень забавляло. — Ну и что же тогда? — спросил он словно для того, чтобы доставить ей удовольствие.
— Ну так означенное лицо должно действовать исправно, мы должны так или иначе это для вас наладить.
Откинув голову назад, он расхохотался; его это действительно веселило.
— Ну да, так или иначе!
— Что же, думается, каждый из нас что?то делает, не правда ли? Каждый по?своему и в меру своих ограниченных способностей. Мне, во всяком случае, радостно думать, что вы этому рады; уверяю вас, я делаю все, что только в моих силах.
— Вы делаете больше, чем кто бы то ни было! — Он зажег спичку, чтобы закурить еще одну сигарету, и пламя осветило на миг завершенную красоту его лица, умножавшего приветливою улыбкой признательность, которую оно излучало.
— Знаете, вы удивительно умны; вы умнее, умнее, умнее!… — Он едва не произнес что?то ни с чем не сообразное; но потом, пустив клубы дыма и резким движением повернувшись на скамейке, умолк.
17
Несмотря на его недомолвку, а может быть, как раз по этой причине девушка почувствовала, что фигура леди Бредин, имени которой он едва не изрек, выросла вдруг перед ними, и с ее стороны было уже явным притворством, когда, выждав немного, она спросила:
— Умнее кого?
— Знаете, если бы я только не боялся, что вы сочтете меня краснобаем, я бы сказал — умнее всех! А если вы уйдете из вашей конторы, то где же вы тогда будете работать? — спросил он уже более серьезным тоном.
— О, это будет так далеко, что вам меня не найти!
— Я вас найду везде.
Это было сказано настолько более решительно, чем все предыдущее, что истолковать его слова иначе она не могла. «Я готова все для вас сделать! Я готова все для вас сделать!» — повторяла она. Она чувствовала, что все уже сказано, так могло ли иметь значение, добавит она что?нибудь или нет? Поэтому достаточно было одного пустячного замечания, чтобы великодушно избавить его от неловкости, в которую повергал этот торжественный тон его или ее слов. — Конечно же, вам, должно быть, приятно думать, что около вас есть люди с такими чувствами.
Он, однако, сразу не отозвался на эти слова; он только глядел куда?то в сторону и курил.
— Но вообще?то вы ведь не собираетесь менять, профессию? — спросил он наконец. — Вы по?прежнему будете работать в одной из почтовых контор?
— Да, по?моему, у меня есть к этому способности.
— Еще бы! Кто же может с вами сравниться! — Тут он повернулся к ней снова. — А что, переход на новое место дает вам большие преимущества?
— На окраине квартиры дешевле. Я ведь живу с матерью. Нам нужны комнаты попросторнее; и притом есть одно определенное место, которое удобно мне по особым соображениям.
Он задумался:
— А где же это?
— О, вам это совсем не по дороге. У вас не хватит времени ехать так далеко.
— Но я же вам сказал, что приеду куда угодно. Вы что, мне не верите?
— Да, раз?другой. А потом увидите, что вам это не подходит.
Он курил и думал; чуть потянувшись и выставив вперед ноги, постарался устроиться поудобнее.
— Да, да, я верю всему, что вы говорите. Я все принимаю, в этом есть что?то необыкновенное.
Ее, разумеется, поразило — и к чувству этому почти не примешивалось никакой горечи, — что, позволив себе вести себя с ним так, как будто он был ее давним другом, стараясь все для него уладить и оказать ему то единственное благодеяние, какое ей было под силу, она становится в его глазах необыкновенной.