Хотя развивалась Холодная война по нескольким направлениям (можно даже сказать, что это была совокупность войн нескольких типов), все же в основном она была идеологической, поскольку основной задачей был именно разгром коммунистической идеологии. А разгром идеологии — это, прежде всего, ее дискредитация. Идеологическая война — это идеологическое уничтожение противника. Запад прекрасно понимал, что уничтожив нас идеологически, он уничтожит нас всячески. И, конечно, он отнесся к слову «война» серьезно.

У нас же в том, что длилось 45 лет, главное слово — «война» — как бы, не заметили и предпочли считать идеологическую войну идеологическим противостоянием. То есть мирным, хотя и напряженным сосуществованием систем с различным социальным строем. Если Запад вообще очень серьезно относится к слову «война», то в нашей традиции такого отношения нет. Во всяком случае, до момента, пока противник не вторгается физически на нашу территорию. Нашествие — это да! А всякие там «идеи»… Подумаешь! «Мели Емеля, твоя неделя!»

Но главное — мы не осознали суровой новизны ситуации, не поняли, что война с буржуазией — в прошлом. Что теперь необходимо вести войну с совершенно другим противником. Мы не распознали этого противника под буржуазными личинами. Мы не освободили его от этих личин. А он, обладая совершенно новой и нами не постигнутой природой, стал проникать в наше идеологическое пространство. Проникать таким образом, каким классический буржуазный противник проникнуть никогда бы не смог.

Антикоммунизм — это фашизм, освобожденный от свойственных ему когда-то демаршей против буржуазии и оснащенный новыми антигуманными «гуманитарными» технологиями». Воистину, так! Гонишь от себя такую мысль, порой она кажется избыточно экстравагантной, а потом… Потом идеологический враг снимает маски приличий и обнажает свою суть.

Поразительно, с какой вызывающей эксцентричностью это происходило в ходе передачи «Суд времени». Ведь все мы до сих пор именуем противника «либералом». А если и используем обидные вариации этого слова, то лишь затем, чтобы подчеркнуть далекость противника от либеральной классики, представителем которой он-де, мол, не является. Эка же невидаль! Противник на самом деле и не претендует быть либералом! Наш антикоммунистический — яростно, накаленно антикоммунистический — «либерал» — это нацист нового образца, ненавидящий все либеральные предрассудки. В ретортах нашего отечественного антикоммунизма был взращен именно такого вида нацизм. И взращивали его с далеко идущими целями. Он хорошо совмещаем с тем мировым нацизмом, который от мечты о «тысячелетнем рейхе» уже перешел к глобализаторской практике. Так что все разговоры о том, что идеологическая война завершена, — от лукавого.

Предуготовимся к новому этапу этой идеологической войны. И осознаем, что представляет собой противник, на что этот противник готов, и что принесет миру его окончательная победа. Документальные кадры из Бани-Валида, запечатлевшие десятки зверски убитых, замученных ливийских детей, повествуют о дне грядущем слишком красноречиво. Сумеем ли мы осмыслить и принять этот вызов? А главное, ответить на него должным образом?

Диффузные сепаратистские войны

Без линии фронта

Диффузные войны не менее эффективны, чем классические. Но они малозаметны и гораздо дешевле

Эдуард Крюков

Против СССР, а теперь и против Российской Федерации, ведутся все войны, кроме классической. Пока враг не рискует атаковать нас так, как когда-то атаковала СССР фашистская Германия. Пока он не рискует осуществлять уничтожение нашей боевой силы и техники, вводить на нашу территорию свою пехоту и танки. Но именно пока. Впрочем, если той же цели можно добиться с меньшими издержками, и не подвергая самих себя опасности ядерного уничтожения, то зачем вводить войска, зачем осуществлять бомбардировки, тем более, что нет пока гарантии их безнаказанности?

Намного проще управлять конфликтами на территории противника, создавать на этой территории множественные горячие точки, так называемые дуги напряженности. Если удастся разжечь сразу много конфликтов, а в пределах многонациональной и многоконфессиональной России это нетрудно сделать, то возникнет ситуация цугцванга. Если власть вознамерится неловко и с оглядкой подавлять все конфликты — она лишь разожжет огонь взаимной враждебности. Подавляя же эти конфликты свирепым образом, власть столкнется с квазисирийской ситуацией — её объявят преступной. Её противников — кто бы они ни были — начнут поддерживать всеми способами, подливая масла в огонь множественных конфликтов. И в итоге Российская Федерация развалится так же, как развалился Советский Союз. Увы, пока мы двигаемся именно в этом направлении. Тем, кто упрекнет меня в избыточном алармизме, отвечу: нельзя бесконечно видеть сладкие успокоительные сны. Нужно проснуться, открыть глаза и для начала хотя бы оглядеться по сторонам. Оглядевшись же, увидеть нечто странное. Например, учебники поморского языка и специальную литературу, в которой утверждается, что русский Север является территорией поморов (а вовсе не солью земли русской, как мы прежде думали). А также учебники «сибирского» языка (вы о таком слыхали?). Они есть, они издаются — за иноземные деньги. Как говорится, это было бы смешно, если бы не было так грустно.