— Назад! Эй, гляди, не стреляй в этого дьявола!
— Здравствуйте, как поживаете? — сказал Урм, разбежался и ударил снова. Ворота рухнули. Засов оказался сильнее шарниров, заделанных в бетонную стену, и ворота легли на снег плашмя, как настил. Урм прошел по ним мимо разбегавшихся милиционеров и окунулся в пургу, бушевавшую в открытом поле.
Он шагал, едва успевая восстанавливать равновесие на разрытой земле, покрытой зыбким морем сухого снега. Раз под его ногой разверзлась пустота, и он упал. Снег зашипел под ним. Он никогда раньше не падал, но уже в следующий момент уперся руками в землю, вытянул их на всю длину и поджал под себя ноги.
Поднявшись, он постоял оглядываясь. Впереди мерцали огни коттеджей. Слева, совсем рядом, маячили три человеческие фигуры, дальше — рычали машины, цепочкой двигавшиеся к воротам. Урм повернул налево. Проходя мимо людей, он поздоровался с ними и тут же узнал в одном из них Хозяина. Хозяин мог лишить его возможности двигаться. Урм отлично помнил это и пошел быстрее. Хозяин скрылся позади в вихрях крутящегося снега.
Он вышел на плоское укатанное место. Яркий свет озарил его с головы до ног. Громоздкие металлические чудовища, неся перед собой тяжелые щиты, надвинулись на него и остановились, сердито отфыркиваясь.
Урм стоял в пяти шагах от переднего бульдозера, медленно поворачивал свою круглую голову направо и налево и повторял:
— Здравствуйте, как поживаете?
Николай Петрович Королев соскочил с трактора.
Водитель испуганно крикнул:
— Куда вы, товарищ инженер?
И в этот момент на шоссе появился Пискунов. Взъерошенный, с вздыбившимися волосами (шапка осталась где-то на пустыре), глубоко засунув руки в карманы распахнутой дохи, он обошел бульдозер и остановился перед Урмом. Их разделяло не больше пяти шагов. Урм громоздился над инженером, словно башня, его граненые бока блестели в свете фар, окутанный паром живот лоснился от влаги, круглая голова с большими стеклянными глазами, растопыренными ушами рецепторов и рогом локатора была похожа на страшную и смешную маску из тыквы, какими в деревнях парни пугают девчат. Голова равномерно покачивалась, глаза следили за каждым движением Пискунова.
— Урм, — громко сказал Пискунов.
Голова застыла неподвижно, суставчатые руки прильнули к туловищу.
— Урм, слушай мою команду!
Урм ответил:
— Я готов.
Кто-то нервно рассмеялся. Пискунов шагнул вперед и положил руку в перчатке на грудь Урма. Его пальцы торопливо поползли по броне, нащупывая главное — замыкатель, соединяющий счетно-анализаторскую часть мозга Урма с системой силы и движения. И тут случилось неожиданное — неожиданное для всех, кроме Пискунова, боявшегося этого больше всего. По-видимому, в памяти Урма сохранились ассоциации, связывающие этот жест Хозяина с внезапно возникающей неспособностью двигаться. Едва пальцы Пискунова коснулись ключа, как Урм резко повернулся. Бронированная рука стремительно прошла над головой успевшего пригнуться Пискунова, и Урм, не торопясь, двинулся обратно по шоссе. Николай Петрович первым пришел в себя.
— Эй, ребята! — крикнул он. — Заводите бульдозеры справа и слева! Отрежьте ему дорогу к воротам… Пискунов! Эй, Пискунов!
Но Пискунов не слушал. Пока бульдозеры расползались по обе стороны от шоссе, ныряя в снежных тучах, он побежал за Урмом.
— Стой, Урм! — кричал он высоким, срывающимся голосом. — Стой, скотина! Назад! Назад!
Он задохнулся. Урм шел все быстрее, и расстояние между ними постепенно увеличивалось. Наконец Пискунов остановился, сунул руки в карманы и, втянув голову в плечи, стал смотреть ему вслед. Николай Петрович и Рябкин подбежали к нему. Последним подошел Костенко.
— Ну куда тебя понесло? — сердито сказал Королев. Пискунов не ответил.
— Он не повинуется, — проговорил он. — Понимаешь, Коля? Не повинуется. Ясно, это спонтанный рефлекс.
Николай Петрович кивнул.
— Я тоже догадался.
— Еще бы! — воскликнул Рябкин. — С таким же успехом вы могли бы предоставить железнодорожным составам самим выбирать время и путь следования…
— Что это такое — спонтанный рефлекс? — робко спросил Костенко. Ему не ответили.
— И все-таки, несмотря ни на что, это замечательно. — Николай Петрович высморкался, сунул платок за пазуху. — Он не повинуется! Надо же…
— Идем! — решительно сказал Пискунов.
Тем временем бульдозеры развернулись в полукольцо и стали стягиваться вокруг Урма, неторопливо шлепавшего по шоссе. Один из бульдозеров выполз на шоссе впереди него, кормой к воротам, другой нагонял его сзади, остальные три приближались с боков — два слева, один справа. Конечно, Урм давно заметил, что его окружают, но, вероятно, не придал этому значения. Он продолжал двигаться по шоссе, пока не уперся грудью в бульдозер. Он надавил, трактор чуть качнулся, водитель с напряженным лицом схватился за рычаги. Урм отошел и ударил с разбегу.
Конечно, Урм давно заметил, что его окружают, но, вероятно, не придал этому значения. Он продолжал двигаться по шоссе, пока не уперся грудью в бульдозер. Он надавил, трактор чуть качнулся, водитель с напряженным лицом схватился за рычаги. Урм отошел и ударил с разбегу. Железо лязгнуло о железо, и было видно, как снежную мглу под прямым лучом фары прорезали яркие искры.
В то же мгновение щит заднего бульдозера уперся в спину Урма. Урм застыл неподвижно, только голова его медленно поворачивалась вокруг оси, точно школьный глобус. Справа и слева подошли еще два бульдозера и плотно закрыли последние пути к отступлению. Урм оказался в плену.