Сказки Клюев Алексей
Средь шумного богатого города жили старик со старухою. Трудились они, себя не жалея, лишь бы дочерям помочь, да и на приданное им накопить. Старуха полы в городской бане мыла. Старик же промышлял столяром: окна и двери мастерил.
И было у них две дочери: Христина и Томила. Хотя последняя была капризна, но отличалась склонностью к наукам разным. В школе она всегда слыла отличницей. А родители на учителей и не жалели достатка, лишь бы их деточка смогла проявить себя умом в полной мере или, как говорили они, «состояться в жизни».
Иной же была Христина. С детских лет она отличалась чистым и добрым нравом. Котят и собак выхаживала, нищим подавала, родителям помогала. Но больше всего Христина любила посещать городской храм. И всем свидетельствовала о том, что отдыхает там душей на молитве, а сердце ее от этого наполняется радостью. Посмеивалась над ней умная Томила. Да и родители порой вздыхали о том, что не тот это путь, который должна выбирать себе для счастья молодая девушка. Однако убедить ее в этом они не могли.
Когда подросли Христина с Томилой, пришла им пора выходить замуж. Томила долго себе подбирала пару. В женихах у нее ходили музыканты и лекари, чиновники и ученые – все уважаемые люди. Христина же вышла замуж на Германа – сироту, с которым она познакомилась в храме.
Надсмехалась над ней Томила:
— Почто гопоту босоногую в дом привела? Вон сколько достойных людей вокруг!
Переговаривались озабоченно отец с матерью:
— Одна у нас надежда на старости лет – Томила!
Однако Христина не унывала и мужа своего успокаивала. Ловко помогая Герману чинить конскую сбрую, отвечала на их привычное брюзжание:
— Чем можем, тем помогает семье. А что до серебра и злата, так даровано нам злато небесное. Им можно расплатиться с каждым по делам его. Прейдет час, и узрите его. Пока же он не настал!
Прошел год, как Христина с Германом поженились. Томила же замуж так и не вышла, ведь суженного выбрать – большой труд: один кажется стар, другой – беден, третий – глуп, четвертый – вспыльчив. Не угодить Томиле! Да и война тут началась с соседним государством. Все женихи, как будто назло, стали на войну уходить. Когда пришло время, призвал царь Германа в свое войско, и слезы, впервые в жизни, омрачили чело милой Христины.
Опечалены стали обе сестры. Но у Христины оказалось больше забот. Лишь после ухода Германа почувствовала она, что ждет ребенка. Возрадовалась она всем сердцем и рассказала об этом Томиле. Но сестра ее стала корить:
— Сама подумай, сестрица, — сказала она, — вдруг, не вернется твой муж. Зачем рисковать? Что будешь делать средь войны и голода с ребенком на руках?
Ей отвечала Христина:
— Бог дал мне его. Нечто Он не поможет мне?
Не унималась Томила:
— Плохи наши родители. Они нуждаются. И я не могу быть нянькой твоей!
Христина же отвечала:
— Раз твои руки негодны, чтобы нянчить младенца, у Бога найдутся другие для него руки.
Рассердилась Томила, что не внимает сестра словам разумным, но смирилась на время. А время то не заставило себя ждать. Пришла весточка с войска царского, что погиб Герман возлюбленный. И вновь сказала Томила:
— Замуж тебе сестра нужно выходить. Но кто тебя возьмет с ребенком покойного? Есть у меня лекарь знатный. Он плод из твоего чрева вынет, и станешь ты невестой, снова будешь люба каждому парню.
Рассердилась Христина:
— Если мне Бог доверил душу живую, то как я могу избавиться от нее? И что это за лекарь такой знатный, который не служит продолжению жизни людской, но уничтожает ее? Отойди от меня! Не сестра ты мне!
Рассорились сестры. А по прошествии краткого срока родила Христина мальчика, но сама при этом не выжила. Горевали отец с матерью, плакала и Томила, ведь желала она добра сестре, хотя и по собственному разумению. Нарекли же мальчика Валентином. И остался он жить у деда сердобольного с бабкой.
По прошествии времени вышла Томила замуж за чиновника. В дом богатый ушла от родителей, шелка и меха нарядилась, с людьми видными стала знаться. И все, вроде бы, у нее было ладно, но одно не складывалось – никак Бог не давал ей ребенка желанного. Томила же не унималась — ходила по лекарям, а те болезни у нее редкие находили, давали ей пилюльки разные. Но было это впустую, пока не встретился ей знахарь именитый, заморский, который просил немалую цену. Он то и помог горемычной.
В котле варил знахарь травы невиданные, смешивал их с кровью летучих мышей, семенем мужа Томилы. Затем влил все это в нее, там, где только смог, произнося при этом страшные заклинания. Страшны они были не словами, а тем, что в момент произнесения непонятных звуков содрогнулись горы, а небо разверзлось молнией. Увидев тайные знаки природы, образованная Томила сказала:
— Уж не колдун ли ты? Не верю я в колдовство и не обмануть меня разными фокусами.
Но знахарь успокоил:
— Твой разум не понимает, как изменяется организм под влиянием лекарства. Слова мои воздействуют на него и гармонизируют его с организмом, поэтому тебе может видится все что угодно!
Затем, он уложил обессилевшую Томилу в кровать супружескую и мужу запретил приближаться к ней. Так девять месяцев лежала она в постели под наблюдением знахаря, пока не родила мальчика. Назвали его Лаврентий.