– Ради бога, Нелли, не надо ссориться из-за каких-то тощих черных дроздов!
– Это ты сам ссоришься из-за несчастных серых дроздов.
– Ох, ты все больше выводишь меня из терпения. Я говорю, они были черные!
– А я говорю, серые!
– Черные!
– Серые!
Тут Динни поворачивается спиной, вытаскивает трубку и табак и, не притронувшись к ужину, начинает насвистывать. Нелли не обращает на это никакого внимания и тоже берется за чулок, который до этого штопала, и начинает с усмешечкой напевать про себя.
В эту минуту открывается дверь, и – кто бы вы думали – входит? Сам охотник Джонни со связкой птиц на плече. Динни и Нелли так и подскочили и бросились к Джонни. А тот смотрит на одного, на другого и ничего не понимает.
– Джонни, – говорит Нелли, – как я довольна, что ты пришел!
– И я очень доволен, Джонни, – поддакивает Динни, – что ты именно сейчас пришел.
– Да, и ты сейчас увидишь, что за дурень мой муженек.
– Ну да, Джонни, ты пришел как раз вовремя, чтобы наконец дать понять этой женщине, что она такое.
– Скажите, ради бога, – взмолился Джонни, растерянно переводя взгляд с одного на другого, – о чем у вас спор?
– Да о двух серых дроздах, которых мы купили у тебя в такой же вот вечер два года назад, – говорит Нелли. – Поверишь ли, мой муж все время спорит, что это были черные дрозды.
– Ха-ха-ха! – засмеялся Динни. – Если бы ты не услышал это своими собственными ушами Джонни, ты бы не поверил, хоть поклясться мне святым Петром, – эта женщина два года твердит, что ты продал мне не черных дроздов, а серых. Скажи же ей, что это были черные дрозды, и пусть сама убедится, какой она была дурой.
– Джонни, – попросила Нелли, – скажи ему, этому вот мужу моему, все как есть скажи, что они были серые. Пусть ему раз навсегда будет стыдно!
– Что за вздор, Нелли, Динни! – воскликнул Джонни. – Я ужасно огорчен, если вы оба все эти два года только и делали, что шумели да спорили, словно нехристи какие-то, и все из-за пары тощих, жалких, костлявых, никудышных скворцов черт бы их побрал!
В старину говорили:
Если бы отец сделал из меня сапожника, всем пришлось бы ходить босиком.