Это не мешает мне констатировать, что на данный момент глобализация никого еще не сделала счастливым, даже богачей.
Суббота
Ужинаю с моей подружкой Неизвестной Блядью.
— Я неслабо вчера поимела.
Она любит так выражаться. «Неслабо вчера поимела» — это не значит, что она потребовала заплатить ей за перепих. Неизвестная Блядь всегда дает бесплатно. Нет, «неслабо вчера поимела» — это значит, что накануне ее крендель отодрал ее с особой свирепостью. Говорите ли вы по-блядски (новый модный язык)? Существует несколько возможностей выразить по-блядски особо удавшуюся ночь любви:
— Трахнули в зад, но это еще цветочки.
— Оттянулась вчера по полной.
— Оттянулась вчера по полной.
— Моя писька в открытом доступе.
— Мне вчера засигарили, мало не покажется.
— Он мне врезал шершавого.
И еще лучше, потому что непонятнее:
— Оттопырили по самое не хочу.
Воскресенье
Что значит любить?
Я по тебе скучаю, даже когда ты со мной.
Не забудь от моего имени поблагодарить маму за то, что она тебя родила.
Осень
Любовь всей жизни
Том Форд: Вы счастливы?
Карл Лагерфельд: Дарлинг, я не настолько тщеславен.
Из беседы. «Нюмеро»,[49] декабрь 2004
Вторник
Способность краснеть сродни импотенции: достаточно заговорить об этом, и вот оно, тут как тут.
Суббота
Чем мы циничнее, тем больше нас привлекает невинность. Нам нравятся женщины, которые верят в то, во что мы уже не верим. Отсюда и притягательность Лолит: мы не только, по примеру Дракулы, жаждем засосать юную жизнь, нам еще не терпится выцедить их простодушие, откачать иллюзии, напиться оптимизма. Наивность — это опиум для скептиков.
Воскресенье
В последнюю минуту перед взрывом кто-нибудь влюбится, и мир будет спасен.
Понедельник
На этой неделе мне исполнилось 36 лет. То есть мне 18 лет уже 18 лет. Этот дневник — своего рода прощание с беззаботностью, история человека, который продолжает делать глупости, хотя юный возраст не может послужить ему извинением. Вот, например, я влюбился в Франсуазу: теперь я уверен, что она спит с Людо и со мной одновременно (каждый раз, когда я заговариваю о нем, она меняет тему — по-моему, она колеблется между нами). Любить эту крезанутую — большая глупость, не любить ее невозможно. Мне полезно немножко пострадать; это меня молодит. Влюбленный, которому уже стукнуло 30, выглядит довольно стрёмно, но любить все-таки менее утомительно, чем ежевечерне выполнять гимнастические упражнения в хелс-клубе «Ритца». И потом, из любви к симметрии, я всегда могу перепихнуться потихоньку с какой-нибудь девицей, чтобы отплатить Франсуазе той же монетой…
Вторник
Рене Жирар[50] считает, что ложь романтична, а правда романична. По-моему, наоборот: ложь романична (роман — это искусство не говорить правды, отвергать тиранию откровенности, шантаж искренности, диктатуру достоверности), а правда романтична (что может быть поэтичнее и лиричнее откровенности, какое неистовое требуется мужество для того, чтобы просто сказать, что вы думаете на самом деле).
Четверг
Людо переживает, что видит детей только два уик-энда в месяц. Я пытаюсь его успокоить:
— Отцы созданы для того, чтобы отсутствовать. Так уж повелось: роль отца состоит в том, чтобы исчезнуть до того, как ему найдут замену.
Не думаю, что мне удалось его утешить…
Что касается Франсуазы, то мы по-прежнему избегаем этой темы. Я слишком боюсь потерять разом их обоих.
Пятница
Линяю с Франсуазой в Амстердам, поесть спейс-кейки. В Музее Ван Гога выставка «Ван Гог и Гоген» повествует об их бурной дружбе. История нам известна: поработав вместе в желтом доме в Арле, они жутко разругались, и во время ссоры Ван Гог отхватил себе пол-уха, пригрозив предварительно Гогену бритвой. Один английский критик высказал недавно новую теорию: это Гоген отрезал ухо Ван Гогу во время ссоры! Просто Майк Тайсон и Эвандер Холифилд![51] Таким образом, от нашего видения проклятого художника не остается камня на камне.
Надо пересмотреть догматы долоризма, согласно которым стать гениальным можно только самоуничтожаясь. А на самом деле происходит обратное: если вы гениальны, окружающие вас уничтожают (Антонен Арто догадался об этом уже в 1947-м: «Ван Гог — самоубийца руками общества»).
Суббота
Амстердам — настоящая столица мира лили (либерально-либертарного), потому что проститутки тут выставлены в витрине, а наркотики — в свободной продаже. Раньше Нью-Йорк назывался Нью-Амстердамом. Над городом на низкой высоте проносятся самолеты, и я ловлю себя на том, что с опаской слежу за траекторией их полета. Секс под воздействием сканка утраивает спазмы: мы не спим всю ночь в номере отеля «Амбассад», потеем и накручиваем лучшие оргазмы в жизни. Любовь, влажные волосы, хочу, еще хочу, еще-еще, запотевают окна. Нам даже соседи в стенку постучали: вот такая обстановочка! Они с радостью выплеснули бы на нас ушат воды, чтобы кровать не скрипела. Я знаю, что никогда с такой частотой кончать не буду; надеюсь, что Франсуаза придерживается того же мнения.
Воскресенье
Вчера — вторая бессонная ночь в «Яб юм» (Синджел, 295), самом роскошном борделе Европы. Мне нравится смотреть, как моя любимая изменяет мне с другими женщинами. Я смотрю, как они жадно целуются, мылят друг друга в ванной, мажут кремом груди, засовывают друг другу палец в щелку, и кончаю им на спины. Они испускают хриплые крики, и мы начинаем все сначала, снова и снова. Как все-таки утомителен гедонизм! Не забыть бы предупредить Уэльбека, что ему больше не имеет смысла ездить в Паттайю; амстердамочки весьма умелы. Их девиз — плагиат найковского: «Just do me».