Раздавлю тебя я, мышь;
Вишь, разлёгся, барин, здесь,
Ты опух от сна уж весь!
Да Емеле не вопрос,
Речь царя из слов — угроз!
Он на дочь царя глядит,
Счастья в нём поток бурлит:
«Ох, красавица, не встать,
Дело нужно мне верстать,
И к царю в зятья попасть
Захотелось, прямо страсть»!
Развязал он язычок,
Перешёл на шепоток:
— По Емелину хотению,
Да по щучьему велению,
Пусть же доченька царя,
Тут же влюбиться в меня,
Чтоб страдала от любви,
Чтоб в слезах была все дни,
И давай-ка, печь, домой,
Скукота здесь, волком вой!
Больно царь до слов охоч,
Слушать мне его невмочь!
Из дворца он покатил,
Царь словечки проглотил,
Стал он в гневе зеленеть,
Местью праведной кипеть,
А Емелю печь несёт,
Снега шлейф за ней идёт,
Прикатила печка в дом
И на место стала в нём.
Вот в народ идёт молва,
Разлилась водой она;
Про любовь царёвой дочки,
Про её бессонны ночки.
Царь ругает денно дочь:
— Я устал слова толочь!
За Емелю не отдам,
Не вводи отца ты в срам;
Уважай чуток меня,
Иль тебе не дорог я?!
Дочь не слушает отца,
Его мудрого словца.
Осерчал тогда отец:
— Это дерзость, наконец!
Непокорная какая,
Ждёт тебя судьба иная!
Свадьбе этой не бывать,
Вам наследства не видать!
Слуг он скоренько собрал,
Им приказ жестокий дал:
— Нужно им задАть урок,
Изготовьте бочку в срок,
В изготовленную бочку,
Посадить такую дочку,
И Емелю опоить,
С нею вместе заточить!
К морю бочку ту свезти,
Приговор там привести;
Бочку в море с ходу бросить,
Пусть её волнами носит.
Слугам выпал в первый раз,
Исполнять такой приказ,
Но ослушаться нельзя;
Бочек много у царя,
Посему и жалость прочь,
Сей приказ свершился в ночь.
Бочка скоро на просторе,
Бьёт её волною море,
В бочке наш Емеля спит,
В бочке сны опять глядит.
Долго, коротко ль он спал,
Скоро страх его поднял,
В темноте и страхе том,
Бил он словом, напролом:
— Кто здесь рядом, отвечай,
Или двину невзначай?!
Он дыханье затаил,
Голосок был очень мил:
— Не ругай меня ты зря,
Здесь, Емеля, дочь царя!
Заточил отец нас в бочку
И на том поставил точку.
В море мы сейчас с тобой,
В споре с пагубной волной,
А погибнуть нам, иль нет,
Лишь у Господа ответ!
И Емеля понял суть,
Возмутился, не вздохнуть,
Стал он быстро говорить,
Чудеса свои творить:
— По Емелину хотению,
Да по щучьему велению,
Налетай же, ветерок,
Чтоб в беде ты нам помог!
Занеси нас в дивный край,
Нас из бочки вызволяй!
Ветер тут же налетел,
Бочку с ходу завертел,
Вмиг с воды её схватил,
Вверх с собою потащил,
Как до берега донёс,
В щепу бочку он разнёс
И умчался, стороной,
Тишь оставил за собой.
Дивный остров встретил их,
При красотах всех своих:
Золотой дворец на нём,
Птиц полным-полно кругом,
Чуть в стороночке – река,
В ивах чудных берега,
Воды реченьки чисты,
Есть берёзки у воды,
А в округе – светлый лес,
Да луга цветных небес.
А Емеля, сам не свой,
Пред царевной молодой;
Взор его огнём горит,
Сердце ноет и болит.
Он не стал пред ней чудить,
Попросил женою быть;
Не пошла она в отказ,
Взор её в Емеле вяз.
Свадьба длилась три недели,
Танцевали все и пели,
Люд простой на свадьбе был,
И едал, и много пил,
И отец, и братья были,
И невесток не забыли,
А царь-батюшка, в слезах,
Им покаялся в грехах,
И Емеле трон отдал,
И ничуть не горевал,
И Емеля, уж царём,
К щучке той явился днём,
Перед ней спины не гнул,
Волшебство он ей вернул.
Десять лет с тех пор прошло,
Ох, водички утекло!
Наш Емелюшка, как Бог,
Под собой не чует ног;
Правит сутки, напролёт,
Хорошо народ живёт!
У Емели пять детей,
Пять прекрасных сыновей,
Только, правда, пятый сын,
Уж совсем ленивый, блин!
Есть ещё один секрет,
Пусть его узнает свет;
Царь воздвиг за троном печь,
Да ему на час не лечь;
Коль теперь ты, братец, царь,
То бока свои, не парь,
А на печь нашёлся спрос,
Держит сын по ветру нос;
Он на печке сутки спит,
Царь на сына не кричит.