c История мышки, возможно, — наиболее известный пример «эмблемных», или «фигурных», стихотворений, написанных на английском языке. «Фигурные» стихи печатаются так, чтобы их контуры были как-то связаны с содержанием. Такие стихи писали еще в Древней Греции. Среди поэтов нового времени, отдавших дань этой форме, такие известные имена, как Джордж Герберт {3}, Роберт Геррик {4}, Стефан Малларме {5}, Дилан Томас {6} и современный французский поэт Гийом Аполлинер {7}.
Чарлз Боултенхаус защищает «фигурные» стихи как серьезный художественный жанр, если и не убедительно, то с жаром («Poems in the Shape of Things», «Art, News Annual», 1959). Другие примеры этого жанра можно найти в журнале «Портфолио» (Portfolio), лето 1950 г. (См. также: С. С. Bombaugh. Gleanings for the Curious, 1867, revised; William S. Walsh.»Handy-Book of Literary Curiosities», 1892; Caralyn Wells. A Whimsey Anthology, 1906).
Теннисон {8} как-то рассказал Кэрроллу о сочиненной им во сне поэме о феях. Поэма начиналась длинными строками, которые постепенно укорачивались; последние пятьдесят-шестьдесят строк были двусложными. (Теннисону во сне эта поэма очень понравилась, однако, проснувшись, он не мог вспомнить ни слова.) Как полагают, возможно, что идея рассказа Мыши возникла под влиянием этого разговора.
В первоначальном варианте книги рассказ Мыши представлен совсем другим стихотворением, в известном смысле более подходящим, ибо в нем Мышь действительно объясняет, почему она не любит кошек и собак, в то время как в стихотворении, вошедшем в окончательный вариант, о собаках ничего не сказано. […]
Американского логика и философа Чарлза Пирса (Charles Pierce) занимала идея зрительного аналога поэтической ономатопеи. Среди его неопубликованных работ есть запись «Ворона» По, сделанная техникой, которую Пирс называл «художественной хирографией» (слова пишутся таким образом, чтобы создать визуальное представление о поэтических образах). Это не так бессмысленно, как может показаться. В наши дни подобная техника часто используется в тексте реклам, суперобложек, в шапках журнальных рассказов и статей, в титрах кино, телевидения и пр.
d Сравни с шестой «напастью» поэмы Кэрролла «Охота на Снарка»: Снарк во сне Барристера выступает как судья, присяжные и защитник одновременно.
e Позже Кэрролл использовал эти «завитки» и «узелки» в задачах, опубликованных в 1880 г. в журнале «Мансли пэкет» («The Monthly Packet»). В 1885 г. они вышли отдельной книгой {9}.
Глава IV
БИЛЛЬ ВЫЛЕТАЕТ В ТРУБУ
Но это был Белый Кролик. Он медленно трусил назад, с волнением глядя по сторонам, словно что-то искал. Алиса услышала, как он бормочет про себя:
— Ах, Герцогиня! Герцогиня! Бедные мои лапки! Бедные мои усики! Она же велит меня казнить! Как пить дать, велит! Где же я их потерял?
Алиса тут же догадалась, что он ищет веер и белые перчатки, и принялась их искать, желая по доброте сердечной ему помочь. Но веера и перчаток нигде не было. Все вокруг изменилось — большой зал со стеклянным столиком и дверцей куда-то исчез, словно его и не бывало.
Вскоре Кролик заметил Алису.
— Эй, Мэри-Энн, — сердито крикнул он, — а ты что здесь делаешь? Беги-ка скорей домой и принеси мне пару перчаток и веер! Да поторопись! {а}
Алиса так испугалась, что со всех ног бросилась исполнять поручение. Она даже не попыталась объяснить Кролику, что он ошибся.
— Он, верно, принял меня за горничную, — думала она на бегу. — Вот удивится, когда узнает, кто я такая! Все равно, отнесу ему перчатки и веер, если только найду, конечно!
В эту минуту она увидела чистенький домик. На двери была прибита медная дощечка, начищенная до блеска, а на дощечке было написано: «Б. КРОЛИК».
Алиса без стука вошла и побежала по лестнице наверх. Она очень боялась встретить настоящую Мэри-Энн. Конечно, та просто выгнала бы ее из дому, и она не смогла бы тогда отнести Кролику веер и перчатки.
— Как странно, что я у Кролика на побегушках! — думала Алиса. — Не хватает еще, чтобы Дина давала мне поручения!
И она принялась выдумывать, как бы это могло быть. — «Мисс Алиса! Идите скорее сюда! Пора на прогулку, а вы еще не одеты!» — «Сейчас, няня! Я должна последить за мышиной норкой, пока Дина не вернется. Она велела мне смотреть, чтобы мышка не убежала!» Впрочем, Дину, верно, выгонят, если она станет так распоряжаться!
Размышляя таким образом, она пробралась в маленькую комнатку, сверкающую чистотой. У окна стоял стол, а на нем, как она и надеялась, лежал веер и несколько пар крошечных перчаток. Алиса взяла веер и пару перчаток и совсем уже собралась выйти из комнатки, как вдруг увидала у зеркала маленький пузырек. На нем не было написано: «ВЫПЕЙ МЕНЯ!», но Алиса открыла его и поднесла к губам.
— Стоит мне что-нибудь проглотить, — подумала она, — как тут же происходит что-нибудь интересное. Посмотрим, что будет на этот раз! Мне бы очень хотелось опять подрасти. Надоело быть такой крошкой!
Так оно и случилось — и гораздо быстрее, чем предполагала Алиса. Не успела она отпить и половины, как уперлась головой в потолок. Пришлось ей пригнуться, чтоб не сломать себе шеи. Она быстро поставила пузырек на стол.
— Ну, хватит, — сказала она. — Надеюсь, на этом я остановлюсь. Я и так уже в дверь не пролезу. Зачем только я так много выпила!