— А ну-ка, ребята, дадим еще фрицу огонька на прощанье!
Рота залегла и ударила из всех видов оружия по опомнившимся немцам, которые попытались ее преследовать. Этой дерзости противник не ожидал и откатился назад.
— Искусство боя не только в атаке, но и в умении вовремя оторваться от противника. За мной, ребята! — крикнул Ширяев. И мы броском кинулись в лес, где должен был находиться прорвавшийся батальон. До рассвета оставалось достаточно времени, чтобы подальше уйти от дороги. В стороне деревни и восточнее ее еще полчаса слышались разрывы мин. Это немцы вслепую-обстреливали место, где, по их предположению, должен находиться батальон.
Уставшие, мы расположились в густом ельнике, редком для этих мест. Спали все тревожно, так как немцы в любое время могли обнаружить нас. Где-то невдалеке-запели петухи. Я встрепенулся. Протерев глаза, увидел, что светает. Метрах в двадцати от меня стоял капитан Худяков. Он потянулся, проделал гимнастические упражнения, надел гимнастерку. Выглядел он так, словно не пережил тревожной ночи с боями и бросками.
Вдруг послышались звонкие женские голоса. Недалеко от нас по тропке шли четыре девушки. Капитан подошел к ним, и долго они о чем-то говорили. Затем он собрал командиров и отвел их в сторону. Среди них был и тучный майор. Он не расставался с тяжелой противогазной сумкой, которую я протащил более 15 километров, так и не узнав, что в ней. Советовались они долго, спорили. Особенно горячился лейтенант Ширяев. Капитан Худяков поманил меня пальцем. Наверное, потому, что я не спал и сидел, а все лежали.
— Вот возьмешь с собой в разведку этого сержанта, — сказал он сутуловатому, невзрачному младшему лейтенанту. Капитан поставил задачу узнать, какими силами располагает противник в соседней деревне. Если там немцев нет, то найти председателя колхоза и попросить у него пару барашков и еще чего-нибудь из провизии.
Мы тронулись по направлению к деревне. Младший лейтенант Денисов всю дорогу ворчал про себя:
— Не могу понять, зачем ему эта разведка, если он батальон распустил.
— Как распустил? — удивленно спросил я. Денисов объяснил, что капитан предложил пробираться к своим мелкими группами, а лейтенант Ширяев был против и не хотел роту распускать.
— Вот и спорили они. Капитан грозился сдать Ширяева в трибунал. Да какой тут трибунал, в тылу у немцев. — продолжал ворчать Денисов.
Шли мы по направлению к деревне по заросшей густым кустарником балке. Она поднималась в гору и кончалась у самой деревни. Между лесом и деревней не было и километра. Наблюдать с опушки, что делается на улицах, невозможно. Хотя уже и светило солнце, у нас не попадал зуб на зуб. Мы в балке собрали на себя всю росу с кустов и вымокли до нитки. Решили подойти к деревне с южной стороны, где, нам показалось, должен быть лучший обзор. Залегли за небольшим бугорком, заросшим травой.
Глаза слипались, и страшно хотелось спать. Деревня словно вымерла. Но что-то останавливало нас, мешало войти в нее. Рядом проходила хорошо укатанная дорога. Младший лейтенант Денисов предложил мне ползком перебраться на ту сторону дороги и вести наблюдение за деревней со стороны огородов. Действительно, оттуда лучше просматривалась единственная улица. Ничего подозрительного я не увидел, и веки сами собой сомкнулись. Сколько я спал, минуту или больше, не знаю. Меня словно что-то толкнуло, и я открыл глаза. Смотрю: метрах в ста от меня, между грядок, полусогнувшись бежит немец. Я понял, что он намерен обойти меня с тыла взять живым. Саданул по нему очередью. Он споткнулся и упал. Взглянул в сторону Денисова. Вижу: к нему сзади тоже ползет немец. Он приблизился к младшему лейтенанту шагов на тридцать. Я и по нему выпустил очередь. Немец ответил мне тем же и, встав в полный рост, бросился к Денисову. Второй очередью я уложил его.
А со стороны деревни к нам уже бежало около десятка немцев. Я крикнул Денисову, чтобы он бежал к балке. Сам дал несколько очередей по бегущим. Они залегли в бороздах. Я, пригнувшись, бросился в кусты и свернул в сторону балки. Там нагнал Денисова. Оба мы тяжело дышали. К счастью, немцы не погнались за нами. Добравшись до места, где нас с командирами должен дожидаться капитан Худяков, мы никого не обнаружили. Сначала я подумал, что мы заблудились, но, осмотревшись более внимательно, понял, что это именно то место. Там, где я сидел перед тем, как меня позвал к себе капитан Худяков, валялась не докуренная мной и второпях затушенная цигарка. Мы осмотрели все вокруг, пытаясь найти записку или еще что-нибудь, что бы помогло понять, что случилось, куда ушли командиры, но ничего не нашли.
— Может быть, нас послали в разведку для того, чтобы отвязаться, мелькнуло у меня в голове. То же подумал и Денисов.
— Этак мы могли не барашков принести, а самим остаться стрижеными, сказал Денисов и матерно выругался. Больше я от него мата не слышал, хотя нам пришлось побывать в различных переделках. Да и как тут не выругаться! От поступка Худякова у нас остался нехороший осадок, словно он предал нас.
— Шкурник он, о себе больше думает, — сказал Денисов, и мы, прекратив осмотр местности, лесом прошли на восток. Дорогой младший лейтенант признался, что он не сумел справиться со сном, и, когда солнышко пригрело спину, задремал. Разбудила его очередь из автомата, которую я дал по немцу. То, что произошло, он понял только в ельнике, когда я ему рассказал, как все разворачивалось.