А я его купила. Знаете, как покупают лекарство в аптеке. Или наняла, как нанимают секретарей или шоферов. Я его содержу, балую, делаю дорогие подарки, а он за это со мной спит. Иногда. Когда мне нужно. Правда, он, бедняжечка, этого не понимает.
Скуратов: Что значит — не понимает? Чего он не понимает?
Наташа: Он думает, что я его безумно люблю. И думает, что он такой хитрый, ловкий, обвел вокруг пальца старую бабу, затащил ее в постель, показал ей небо в алмазах, а она, глупая, за это ему подарки делает и не видит, что он давно уже сел ей на шею и ножки свесил.
Скуратов: Так вы что же, его не любите?
Наташа: Нет, конечно. С чего это мне его любить? Тоже мне, сокровище! Я его использую, а он использует меня. Разница между нами состоит только в том, что я правильно оцениваю ситуацию, а он — нет. Молодой еще… Что вы на меня так смотрите, Александр? Я кажусь вам циничной?
Скуратов: Нет-нет… Я хотел спросить, может быть, это неделикатно, но…
Наташа: Спрашивайте, дружок, не стесняйтесь. Ну, смелее!
Скуратов: А Емелина вы любили?
Ольга: Саша! Ты переходишь всякие границы. Разве можно так?
Дух: Да ладно, чего там, пусть переходит, мне тоже интересно послушать.
Наташа: Ничего, пожалуйста. Емелина… Да, его я любила. Когда-то давно. Когда еще думала, что он приличный человек.
Дух: Это как понимать прикажете? Думала, что я приличный человек… А какой же я, по-вашему? Неприличный, что ли? Вот тоже ляпнула!
Скуратов: А когда разлюбили?
Наташа: О, этот день я помню хорошо! Во всех деталях.
Звонит телефон.
Дух: Черт бы взял этих докторов, научили их в медицинских институтах людей спасать на мою голову! Сейчас как скажут, что все в порядке, придется быстренько возвращаться, а тут только самое интересное начинается. Так хочется послушать, как Наташа меня разлюбила и за что. И про тюрьму они все никак не договорят, только обещают…
Ольга: Алло… Да, это я… Что вы говорите?! Боже мой, боже мой… Но все-таки надежда есть? Да, я верю, что вы делаете все, что в ваших силах. Спасибо.
Ольга кладет трубку .
Дух: Ну что там? Давай говори быстрее!
Скуратов: Ну что там?
Ольга: Опять хуже. Никак не могут сердце запустить.
Дух: Слава богу, пронесло! (Устраивается поудобнее) Ну так продолжайте, друзья мои, продолжайте, я вас с удовольствием слушаю.
Ольга вносит блюдо с жульеном, ставит посреди стола. Уходит на кухню за закусками.
Скуратов (подвигая Наташе стул) : Прошу вас. Вы собирались рассказать о том, как разлюбили Емелина.
Наташа: А откуда у вас такой трепетный интерес к моим отношениям с Емелиным?
Скуратов: Когда знаешь, за что женщина разлюбила другого мужчину, это помогает избежать ошибок в отношениях с ней.
Наташа: Очень многообещающе звучит. Я надеюсь, вы не собираетесь строить отношения со мной?
Скуратов: Нет-нет, что вы… То есть я хочу сказать…
Наташа: Бедный, совсем запутался. Ладно, слушайте. Это было давно, около десяти лет назад. Емелин уехал работать на полгода в Германию, какой-то контракт подписал. А я в это время заболела. Знаете, как бывает: легкое недомогание, которое все не проходит и не проходит, потом становится хуже, но терпишь еще какое-то время, потом идешь к врачу, а он говорит, что все страшно запущено и существует реальная опасность для жизни. И что у нас в стране эта болезнь не лечится, но есть прекрасные клиники за рубежом, где с этим справляются. Например, в Швейцарии или в Германии.
А я в это время заболела. Знаете, как бывает: легкое недомогание, которое все не проходит и не проходит, потом становится хуже, но терпишь еще какое-то время, потом идешь к врачу, а он говорит, что все страшно запущено и существует реальная опасность для жизни. И что у нас в стране эта болезнь не лечится, но есть прекрасные клиники за рубежом, где с этим справляются. Например, в Швейцарии или в Германии. Что на моем месте сделала бы любая нормальная женщина?
Скуратов: Естественно, обратилась бы к собственному мужу. Тем более если у него есть деньги и он в данный момент находится как раз там, где есть нужная клиника.
Наташа: Правильно, молодой человек. А поскольку я в то время была именно нормальной женщиной, то я именно так и поступила. Но был один нюанс.
Скуратов: Какой нюанс?
Наташа: Тогда у нас еще не было мобильных телефонов. И позвонить Емелину в любой момент я не могла. У меня не было ни одного номера телефона, по которому я могла бы его найти в Германии. Он сам мне звонил. Изредка. В первый месяц после отъезда — раз в неделю, во второй месяц — раз в две недели. А к исходу пятого месяца, когда выяснилось, что я, скорее всего, не жилец, он перестал звонить вовсе. И что я должна была предпринять?
Скуратов: Вы должны были написать ему письмо. Вы же знали адрес?
Наташа: Дорогой Александр, сколько лет вы знакомы с Емелиным?
Скуратов: Вы же сами знаете. Мы познакомились, когда он уже развелся с вами.
Наташа: Ну, это случилось достаточно давно, прошло много лет. Неужели за эти годы вы не поняли, что Емелин всегда делал только то, что хотел, а не то, что должен? Он никогда не оставлял мне ни адресов, ни телефонов, чтобы я не могла его найти, когда он нужен.
Скуратов: Но почему?
Наташа: Чтобы я не мешала ему шляться по бабам, это же очевидно.
Дух: Неужели догадалась? Интересно, когда? Еще тогда, когда мы были женаты, или уже потом? Задним-то умом все крепки.
Наташа: Но это я поняла только потом. А в тот момент я честно искала возможность сообщить ему о своей беде и попросить о помощи. И представьте себе, нашелся знакомый, который ехал в Германию, как раз в тот город, где якобы работал Емелин. Он согласился взять мое письмо и пообещал, что найдет фирму, где работает по контракту мой муж. Через две недели этот знакомый вернулся и сообщил, что Емелина он не застал. Фирму нашел, но выяснилось, что герр Емелин отбыл в Австрию в командировку и в Германию больше не вернется. Когда закончится контракт, он вернется в Москву прямо из Вены. Поехать за ним в Австрию мой знакомый не мог, потому что у него не было визы, и Шенгенского соглашения тогда еще не существовало. Итак, он приехал в Москву, с сожалением вернул мне мое письмо и долго извинялся за то, что не смог выполнить поручение. А мне между тем становилось все хуже и хуже.
Ольга: Ты знаешь, Санечка, Наташа чуть не умерла тогда. Ей делали химиотерапию, у нее все волосы вылезли, она постарела, наверное, лет на двадцать, высохла вся — ужас! Без слез смотреть на нее было невозможно.
Дух: Ну и хорошо, что я ее такой не видел. Главное — она поправилась, вон как выглядит! Прямо супермодель.
Скуратов: И что же было дальше?
Наташа: Ничего. Емелин не узнал о моей болезни. А буквально через несколько дней после возвращения моего знакомого из Германии я получила письмо, в котором Емелин рассказывал, что встретил в Германии женщину, полюбил ее всем своим сомнительного качества сердцем и просит у меня развод. Возвращаться в Россию он в ближайшее время не собирается, будет строить новую семейную жизнь на благополучной земле Западной Европы, а разводиться вместо него будет по доверенности его приятель-адвокат, которому он уже выслал соответствующие бумаги.