так много
Счесть в такое короткое время?» — «Знай же,-
воскликнул
Царь (не от доброй души, а взбешенный упорством
Вагуки),-
Я одарен могуществом счета и тайным искусством
В кости играть наверное».- «Ежели так, то теперь же
То и другое мне передай; в замену искусство
Править конями получишь»,- сказал Вагука.
«Согласен,-
С гневом ответствовал царь,- и могущество счета
и тайну
В кости играть я тебе отдаю; от тебя же, Вагука,
Дар твой приму, как скоро приедем в Видарбу».
Лишь только
Вымолвил слово свое Ритуперн, как у Наля открылись
Очи, и он все ветви, плоды и листы Вибитаки
Разом мог перечесть; и в то же мгновенье, когда он
Данную силу в себе ощутил, сокрытый дотоле
В сердце его искуситель Кали оттуда исторгся,
Дымом и мглою своей обхватил Вибитаку. При первом
Чувстве свободы Наль обеспамятел; скоро, однако,
Он очнулся и, видя лицом к лицу пред собою
Злого врага своего, хотел проклясть нечестивца;
Но Кали возопил, поднявши руки смиренно:
«Наль, воздержися от клятвы; уже довольно наказан
Был я проклятьем, в минуту страданья твоею женою
Против меня изреченным (хотя и был ей неведом
Общий ваш враг). С тех пор я, замкнутый в тебе, как
в темнице,
Столь же был горем богат, сколь ты был радостью
беден.
Мучимый ядом царя Змеиного, денно и ночно
Сам я себя проклинал. Пощади же меня, благодушный
Наль; я отныне бессилен; отныне каждый, кто повесть
Бедственной жизни твоей прочитает, тебя прославляя,
Будет от козней моих огражден и власти подобных
Мне зловредных духов недоступен». Смягченный
молящим
Словом врага побежденного, Наль воздержался от
клятвы.
Сам же Кали в Вибитаку вселился, и полное жизни
Дерево мигом засохло. При чуде таком изумился
Царь Ритуперн (того ж, что с Налем в эту минуту
Делалось, видеть и слышать не мог он). Едва
искуситель
Скрылся — от муки избавленный, радостно блещущий,
новой
Жизнию пламенный, вдвое могучий, сел в колесницу
Наль, и кони помчались; а он, упредив их, душою
Был уж в Видарбе, там, где была Дамаянти, куда он
С сердцем свободным от зла, но все еще бедный,
бездомный
Царь, возвращался под видом чужим, никому
не знакомый.
Г Л А В А Д Е В Я Т А Я
1
Солнце еще не угасло, когда до Видарбы достигнул
Царь Ритуперн. Немедля о госте нежданном царь Бима
Был извещен, и, им приглашенный, в сиянье вечернем
Въехал в Видарбу владыка Айоды. Как гром отзывался
Стук колесницы его с осьми сторон небосклона.
Налев стук и Налев скок почуяли тотчас
Налевы кони (которых, еще до изгнанъя царева,
К Биме с детьми сама Дамаяити прислала);
Радостным ржаньем, как будто при Нале, они отвечали
Дружно на звук, им знакомый; и, вслушавшись в звук
сей, подобный
Гулу глубокому грома, сама Дамаяитн смутилась;
Что-то родное, бывалое, Налево в вещее сердце
Вдруг проникло — так и жена и кони узнали
Разом Наля по стуку его колесницы. И в стойлах
Царских слоны и на кровле дворцовой павлины,
расширив
Радугой пышной хвосты, при этом неслыханном стуке
Вдруг встрепенулись; подняли хобот слоны; закричали,
Вытянув шею, в радостном страхе павлины, как будто
Чуя грозы, обещающей дождь, приближенье.
И с райским
Трепетом, вся обращенная в слух, про себя Дамаянти
Так говорила: «Мне этот стук колесницы и этот
Топот, тревожащий небо и землю, насквозь проникают
Душу. Это Наль, мой владыка, Наль, мой желанный!
Если его я нынче ж лицом к лицу не увижу,
Если нынче же в сладких объятиях Наля не буду,
Если это не он, столь чудно гремящий, не светлый
Наль, мой царь, мой спаситель; если меня обмануло
Сердце, то более жить мне не должно; и в жаркое лоно
Пламени брошусь, чтоб кончить тоску одинокия жизни.
О! теперь позабыто все прошлое: жизнь обновилась;
Страх одиночества, стыд нищеты, бесприютность,
разлуки
Тяжкая боль — из сердца изглажено все; я не помню
Слова обидного, взгляда сурового; помню одно лишь
Счастье святое любви, лишь его, избранного сердцем
Радость души, благородного, кроткого, сильного волей,
Тихого правом, разумом мудрого, сердцем младенца,
Наля, мою надежду, спасение, жизнь. Непрестанно
Думать о нем и о прошлых днях неразлучности сладкой,
Думать о прелести взора его и улыбки, о сладком
Голосе, нежных речах, и, всею душой погружаясь
В думу любви, быть розно с ним, несказанно любимым,-
Вот страданье, которому имени нет». В сокрушенных
Мыслях таких Дамаянти сидела тогда на дворцовой
Верхней площадке с служанкой своей, молодою Кезиной.
Вот и видят они, что на двор широкий влетели
Кони, гремя и дымясь, с колесницей; и в той колеснице
Были трое: царь Ритуперн, Вагука, Варшнея;
Где же Наль?.. С томительным страхом глядит
Дамаянти;
Видит царя; Варшнею потом узнает; напоследок
Смотрит на их безобразного спутника — ей незнаком он.
Тою порой Ритуперн сошел с колесницы; Варшнея
Также; Вагука начал разнуздывать коней: и в это ж
Время вышел и Бима гостю навстречу. Друг другу
Оба царя поклонились учтиво, хоть оба не знали,
Что друг другу сказать. Ритупери, осмотрясь,
не приметил
В царском дворце ничего, что б канун означало
большого
Праздника; он подумал: «Я был легковерно обманут
Ложною вестью»; и Биме сказал он: «Здравья и долгих
Лет тебе я желаю». Бима таким же приветным