Никто не тревожил ее в аскетической каменной келье, никто не помогал ей. В первое утро она носила полный ночной горшок целые мили по коридорам, прежде чем кто?то подсказал ей, где находится такое место. Она не умерла от голода только потому, что мальчишка?проводник, который сопровождал ее к леди Нарет, по пути показал столовую.
Здесь в любое время суток можно было поесть, и Арона гадала, что отдает Лормт поварихам в обмен на пищу. А может, это ученики и подмастерья, которые по очереди работают на кухне, как делали у нее дома? Но когда она спросила у одной поварихи, та только рассмеялась и сказала:
— Я, госпожа, готовлюсь в ученые? Ну, это не для меня.
Арона продолжала бродить, готовая в любую минуту Уйти, если ее попросят. Но никто не просил. Многие престарелые ученые просто равнодушно смотрели на нее, хмыкали или произносили что?нибудь более вежливое. Например: «Чем могу быть полезен?»
Она видела длинные стойки со свитками.
Например: «Чем могу быть полезен?»
Она видела длинные стойки со свитками. Свитки запылились, многие начали гнить. Видела кошку, спящую на груде рукописей, в специальном ящике для них. (Кошка была маленькая, чистая, черно?белая, и со временем Арона с ней подружилась.) Руки девушки чесались, ей хотелось положить каждый свиток на место; постепенно она вырабатывала систему их расположения. Некоторые она читала, но ее больше интересовал сам Лормт. Кто основал его и с какой целью? Как он снабжается, и каковы его взаимоотношения с разбросанными вокруг фермами? Как решаются споры, и что здесь считается подобающим и неподобающим? Это ей нужно было узнать прежде всего, потому что она видела в собственной деревне, как споры и ссоры возникают просто из?за разного понимания хороших манер и приличия.
— Давным?давно, когда он?женщины жили с нами в мире и согласии за морем, — Арона начала рассказывать длинное предание испуганным жителям Риверэджа, которые, спасая жизнь, забились в пещеру от страшных деяний снаружи, — жила девушка тринадцати лет, которую звали Мирра?Лиса. Она считалась главой своей семьи, потому что ее мать умерла. У нее были две верные он?сестры, старше ее, но она была единственной дочерью и потому возглавила семью.
— Тогда существовал обычай: глава семьи должна была приручить дикую лошадь, чтобы показать свое умение. Но на этот раз Мирре?Лисе не повезло.
Арона зловеще понизила голос.
— На их деревню напали дикие самцы с равнин. Они, подобно волкам, не знали ни приличий, ни доброты. Они напали на Мирру?Лису и в своем безумии перебили ее стражу. Они поступили с ней и с ее стражницами, как поступают фальконеры. Потом их он?госпожа, по имени Тсенган, дочь неизвестной матери, положила Мирру?Лису на свою огромную прирученную лошадь и поехала к вратам своего большого укрепленного дома, криком призывая ее он?сестер. Тсенган пообещала им пощаду, если они поклянутся относиться к ней как к своей матери и госпоже во всем, и, чтобы спасти свою жизнь, он?сестры Мирры?Лисы согласились.
Эгил, слушавший в темноте, нахмурился и покачал головой. Такая выдумка — он решил, что это, конечно, любовная история, — не напугает женщин и детей, хотя может их отвлечь. Он был лучшего мнения об Ароне. Впрочем, чего ждать от девчонки?
Арона продолжала гневным голосом.
— Эта Тсенган заперла Мирру в ее комнате и не разрешала ей ни говорить, ни выполнять свои обязанности главы семейства, но била ее, как жестокая госпожа, добиваясь покорности, и каждую ночь проделывала с ней то, что делают фальконеры, пока в ней не зародилась дочь. И тогда Тсенган сказала, что отдаст ее нерожденную дочь другому дикарю, у которого она будет рабыней, и этого Мирра вынести не могла.
Тсенган также жестоко угнетала членов семейства Мирры и всех остальных. Дикари стали хозяйками в каждом доме, им разрешалось бить женщин и их детей, некогда свободных и гордых! Они перебили целительниц и мудрых женщин. Каждая девушка становилась рабыней дикаря, и дикари каждую ночь приходили к ней. Похоже было на посещение фальконеров, которое затянулось навечно. — В голосе Ароны звучал искренний ужас. Леатрис вздрогнула. Она плохо представляла себе, что означает посещение фальконеров, но, очевидно, нечто невыразимо ужасное произошло в доме Женщины?лисы.
Голос Ароны смягчился.
— И вот однажды, когда Мирра сидела в своей Комнате и думала, как ей освободиться от безумца, в окно влетел сокол. Некоторые утверждают, что этобыла сама Джонкара. Сокол сел ей на плечо и сказал: «Женщины фальконеров должны бежать через горы за море». И Мирра поняла, что освобождение близко. Она послана свою прирученную лису с запиской за ошейником, чтобы она побежала за соколом к дому госпожи соколов. И принялась ждать. Но освобождение не приходило.
В пещере послышались вздохи. Голос Ароны звучал сильно и звучно.
Голос Ароны звучал сильно и звучно.
— Она поняла, что должна позаботиться о своем спасении сама. И вот однажды ее безумная он?госпожа обвинила деревенскую женщину в колдовстве и заставила Мирру, одетую как глава семьи, смотреть, как эту женщину сжигают живьем. Причем, она сделала так, чтобы все подумали, будто это приказала сама Мирра, .которая день и ночь спорила с ней, просила о справедливости, и никакие побои не останавливали ее. И тогда Мирра поняла, что она должна делать.