Арона услышала облегчение в голосе хранительницы записей. Та начала перекличку.
— Арона, дочь Бетиас!
— Здесь, — отозвалась Арона в тишине дрожащим голосом.
Все отвечали один за другим, отвечали семьями, вначале матери, потом дети, за ними подмастерья, последние пришелицы. Наконец всех пересчитали.
— Эйна, дочь Парры.
— Я отвечаю за нее, — послышался спокойный глубокий голос бабушки Лорин.
Перекличка закончилась. Хранительница записей предложила:
— Я думаю, следует извиниться перед Нельгой, дочерью Олвит, чей праздничный девичник нарушила катастрофа.
Хранительница записей предложила:
— Я думаю, следует извиниться перед Нельгой, дочерью Олвит, чей праздничный девичник нарушила катастрофа. Сестры, давайте поделимся едой.
— Угу, — негромко сказали друг другу Арона и Осеберг.
— Если что?то еще осталось, — заметила госпожа Бирка, и Арона почувствовала, что ей хочется свернуться в клубок.
Эгил, сын пекаря, был прижат к стене между могучей кузнечихой госпожой Нориэль и матерью своего друга Осеберга Хуаной. Он по?прежнему держал в руке веревку госпожи Безрогой и застонал, когда испуганная коза украсила его сапоги в деревенском стиле. Когда делали перекличку, он услышал имя Ароны и затаил дыхание, дожидаясь ответа.
Смелая девушка! Голос ее не звучит истерично. Эгил хотел окликнуть ее, сказать, что он здесь, но не решался прервать перекличку. Эти женщины организованы, почти как в армии. Ну, что ж, ведь они женщины фальконеров. Когда дошла очередь до его имени, он ответил громко и четко, чтобы Арона могла его услышать. И, конечно, мать, братья и сестры.
— Лиза, дочь Сигер!
— Элизабет, — поправила его мать. Глаза Эгила расширились. Она всегда так ненавидела полную форму своего имени и никогда на его памяти им не пользовалась. Употребляла его бабушка, когда сердилась на невестку. Громко и четко:
— Элизабет, дочь Сигер, из ткацкой Элтеи!
— Ханна, дочь Лизы… — смешок… — Ханна, дочь Элизабет, из Дома Исцеления.
— Осеберг, дочь Хуаны, подмастерье кузнечихн.
— Осеберг, сын Моргата! — взревела Хуана, как раненый пес.
Арона вздохнула, думая о поправках, которые придется делать. Почему эти чужаки не могут запомнить свои имена и придерживаться их, как взрослые женщины?
— Сорен, дочь Элизабет, — продолжала перекличку госпожа Марис, без труда принимая поправку.
— Я отвечаю за него, — с достоинством ответила госпожа Лиза.
Нет, она не безмозглая, как считают Леннис и Лойз. «Застенчивая», — решила Арона. Она покраснела от собственной ошибки.
Медленно, в молчании, началось снова негромкое гудение. Гора опять задрожала, у входа заплясали голубые огни. В блеске обычной молнии снаружи Арона увидела лицо ближайшей волшебницы. Та казалась осунувшейся и постаревшей. Ее простое платье промокло от пота, хотя ночь была холодная.
Шум усиливался. Осеберг подтолкнул Арону.
— Арона, — произнес он тихо и серьезно. — Мама говорит, что тете Нориэль нечему учить меня, и мне нужно только продержаться, пока я не найду настоящего кузнеца в качестве хозяина.
— Ты не узнал от нее ничего нового? — прервала его Арона. Мнения Хуаны начали ее утомлять.
— Ну, кое?что узнал, — признался Осеберг.
— Вы в своей деревне делали одно, а мы другое, -продолжала Арона. — Твоей матери наши обычаи не нравятся, но если тебе они кажутся полезными, придерживайся их, пока у тебя не будет собственного горна. Ведь твоя мама все?таки не кузнечиха.
— Она говорит, что тетя Нориэль тоже не кузнец, но это неправда, — признал Осеберг. Наверно, его тоже утомили сомнения матери.
— Когда пройдешь посвящение, — сообщила ему Арона, — тебе не нужно будет отчитываться перед матерью, только перед твоей хозяйкой или нанимательницей. Ты должен будешь по?прежнему уважать мать, но слушаться не обязан. Как это тебе? Больше нравится?
Осеберг улыбнулся и крепко и влажно поцеловал ее в щеку. Потом смутился:
— О! Прости, Арона!
Она похлопала его по руке.
— Ты прощен. На этот раз.
Снова началась буря. Женщины доставали еду, искали своих родственников.
Опять послышалось множество голосов. Хуана начала возражать на то, как называют ее детей, и Элен защебетала, что все будет хорошо. Лойз услышала голос госпожи Элизабет и фыркнула.
— Она меня обманула!
Хуана нашла Осеберга и схватила за ухо. В пещере словно началась семейная ссора, только многократно усиленная. Снова заплясали голубые огни, одна волшебница стала оседать, сестры подхватили ее. Другая стала наливать упавшей воду в рот. Несогласная что?то настойчиво говорила госпоже Бирке, которая вздохнула и обратилась к людям.
— Сестры и дочери! — крикнула госпожа Бирка -так, как она обращалась к деревенскому собранию. Ее объявление сопровождалось мысленным голосом Несогласной. Утомленные люди замолчали. — Не хотите ли послушать предания о храбрых женщинах прошлого, чтобы поддержать наш дух? Марис? Арона? Офелис?
Офелис, дочь Кеми, престарелая сочинительница Песен, покачала головой, хотя в темноте этого никто не увидел.
— Голос мой хрипит во время долгого рассказа, — устало промолвила она. До этого она находилась среди старейших, беседовавших с волшебницами. Марис тоже отказалась. Немного подумав, Арона начала предание Древних дней, потом другое, потом еще одно.