К приятному удивлению Яснова, перелет на «ласточке» мальчик перенес вполне нормально. Первые минуты он с завороженным испугом смотрел, как за прозрачной стенкой кабины, в глубоком черном бархате, сверкают разноцветные искры. Сведения, заложенные во сне, медленно всплывали в памяти, и Сан начал «узнавать». — Звезды? — спросил он.- Межпланетное пространство? — Точно! — весело отозвался Иван. Он начал объяснять и еще раз убедился: знания, полученные во сне, в основном механические. Они лучше усваиваются вот в таких путешествиях и беседах. Сан боязливо прижимался к дяде Вану. Черная бездна космоса, хотя и разгаданная, страшила его еще больше, чем ночная и полная опасностей саванна. Он увереннее почувствовал, когда «ласточка», развернув косые крылья, вошла в атмосферу и нырнула под облака. Сан узнал Землю. С высоты трех километров он видел луга, позолоченные солнцем перелески, слюдяные ленты рек. Вдали сверкнула, а потом, приближаясь, начала быстро заполнять горизонт огромная, как море, синяя гладь Байкала. «Ласточка» замедлила полет. Мальчик изумленно уставился на невиданных размеров гору, нависшую над берегом озера. Она парила в воздухе легче пушинки! «Вспомнит или нет? — гадал Иван.- Он же видел во сне подобные горы с улицами и парками». — Город,- не очень уверенно проговорил Сан. — Верно! — Ивану начала доставлять удовольствие роль гида.- Это наш Байкалград. Вскоре «ласточка» уже стояла на взлетной площадке перед одноэтажным голубым домом с круглыми окнами и плоской крышей. — Вот и наша землянка,- улыбнулся Иван.- Но сначала осмотрим сад, бассейн и волновой душ, который ты будешь принимать по утрам. Сад мальчику понравился, особенно высокий старый тополь с густой, как туча, кроной и многочисленными дуплами. В них гнездились, мирно уживаясь, скворцы, синицы, воробьи. Тополь беспрерывно звенел птичьими голосами. — Струнный оркестр, а не дерево,- сказал Иван.- Вижу, полюбился тебе тополь. Окно моей спальни как раз выходит сюда. Дарю ее тебе, а сам устроюсь в другой комнате. Иван показал мальчику библиотеку, гостиную, рабочий кабинет. — Здесь я провожу много свободного времени,- пояснил хозяин.- А сейчас, кажется, пора перекусить… Обедать! — громко крикнул он. В дверях появился кибер и застыл в картинной позе. Сан вздрогнул и трусливо спрятался за спину хозяина. Как ни объясняли ему в «Хроносе», мальчик так и не мог привыкнуть к роботам. Пойди, разберись, живые они или мертвые… Иван погладил Сана по плечу, успокаивая: — Не бойся, дурачок. Они, конечно не такие, как мы с тобой. И в то же время не совсем мертвые вещи. Даже стараются походить на людей, приобретая наши манеры, смешные привычки. В некоторых домах они становятся чуть ли не членами семейства, им дают вместо коротких кличек имена — Спиридон, Никифор, Евдоким. Моего зовут Афанасием. — Так точно! — отозвался кибер и прищелкнул каблуками. Одет он был в крепкие, удобные для работы в саду ботинки, и щелчок поэтому получился от-менный. Сан несмело выглянул из-за спины Яснова. Любопытство мальчика возросло, когда Иван с преувеличенным огорчением стал жаловаться, что Афанасий — отменный плут и воришка.
— Признайся, Афанасий, книгу Марка Аврелия ты не обменял, а у кого-то украл. Так ведь? — Украл,- Афанасий виновато потупил голову. — Я не спрашиваю у кого. Очень уж не хочется возвращать… Но чтобы это было в последний раз. Слышишь? В последний! — Слушаюсь, хозяин. — А сейчас приготовь обед. На двоих. За столом Сан сидел не шелохнувшись и не притронулся к еде до тех пор, пока Афанасий не ушел. После обеда Иван улетел на космодром. Сан погулял по саду, потом долго играл с кошкой Чернышкой. Под вечер вернулся Иван. Прошел в свой кабинет, сел за стол и углубился в работу. Сан тихонько пристроился сзади и зачарованно следил, как перед столом в глубокой космической тьме шевелились звезды, планеты, пролетали хвостатые кометы. Потом на столе начинали скакать, обгоняя друг друга, светящиеся цифры и формулы. Мальчик Ивану не мешал. Напротив, присутствие его создавало какой-то особый уют. В одиннадцать часов, когда за окнами стало заметно темнеть, Иван отвел Сана в спальню. — Я еще поработаю, а тебе пора спать. Окно будет открыто, ночи не холодные. Устраивайся как удобнее. Однако разрешение «устраивайся как удобнее» Сан воспринял слишком буквально. Час спустя, заглянув в спальню, Иван обнаружил: кровать пуста, мальчик с одеялом исчез. «На дерево шмыгнул, сорванец»,- решил Яснов и глянул в окно, надеясь на ветвях тополя увидеть гнездо из одеяла и листьев. Тут из-под койки послышался шорох. Иван наклонился и чуть не рассмеялся: мальчик спал, завернувшись в одеяло, как в звериную шкуру. «Будто в своей землянке»,- подумал Иван, но будить не стал. Пожалел. Тем более что поверх одеяла уютно расположилась Чернышка. За завтраком Иван произнес целую речь о том, что сон под койкой — это новое слово в науке о здоровье. На Сана, чуткого к иронии, подшучивания и колкости дяди Вана подействовали куда сильнее, чем мягкие наставления Лианы Павловны. С тех пор он спал только на кровати. Забирая Сана по утрам, глава «Хроноса» днем возвращал мальчика домой и рассказывал Ивану о его успехах. Были они, увы, довольно скромными. Надежды Октавиана на то, что Сан «станет Гегелем», оказались неосновательными: как раз к абстрактным наукам мальчик не имел никакой склонности. И хотя его мозг накачивали во сне целыми разделами математики и физики, мальчик хорошо усвоил пока только арифметику и основные законы Ньютона, да и то в своеобразном и образном преломлении. Но в биологии, экологии, истории и литературе Сан даже обгонял своих одногодков, учившихся в нормальной школе. Многие мифы, сказки, легенды прошлых времен, стихи современных поэтов он не только знал наизусть, но и очень по-своему толковал. Вот это «очень по-своему» для Лианы Павловны было особенно дорого. Своеобразно относился Сан и к духам своего племени. Он уже не верил в них, и в то же время ему было грустно расставаться с ними. Духи, даже злые, оставались для него близкими и понятными существами. Однако мальчик уже откровенно смеялся над суевериями своих соплеменников. С улыбкой рассказывал он случай, когда охотники, ушедшие в саванну, тут же вернулись, встревоженные и хмурые. Сразу за стойбищем дорогу им перебежал шакал, а это считалось дурным знаком. В институте времени Сан получил наконец доступ к хроноэкрану. Мальчик уже понимал, что видит события далекого прошлого, что люди его племени давно умерли. И в то же время он воспринимал их как живых. Его радовало, что мать и Лала сыты и здоровы, что Хромой Гун не остался без внимания,- ему помогает теперь Крок, тот самый, с которым он часто дрался. Видел Сан и фильм, запечатлевший его собственное спасение и все, что ему предшествовало. Однажды Сан вернулся из «Хроноса» с Лианой Павловной. — Мальчик все время среди взрослых,- сказала она Яснову.- Почти не видит ребят. Хорошо ли это? — Плохо,- согласился Иван.- Познакомлю-ка я его с такими же десятилетними сорванцами. Однако первая попытка приобщить Сана к кругу сверстников кончилась весьма плачевно. Сначала все шло хорошо. Яснов привел Сана на расположенную поблизости детскую площадку.
Сначала все шло хорошо. Яснов привел Сана на расположенную поблизости детскую площадку. — Мальчик из каменного века! — весело кричали ребята, не раз видевшие Сана по телевизору.- Мальчик из саванны! Сан настороженно посматривал на сверстников, обступивших его со всех сторон. В любую минуту он готов был дать отпор. Но ребята были так простодушно приветливы, что Сан оттаял и вскоре с интересом наблюдал за игрой в городки. В дни праздников ребятишки его племени развлекались игрой, отдаленно напоминавшей эту, только вместо деревянных чурок-рюх пользовались костями животных. Сан попробовал играть в городки. Сначала он выглядел неловким, но потом дело пошло лучше. «Все в порядке»,- решил Иван и покинул спортплощадку. Увы, через полчаса к нему привели Сана, плачущего и жалкого. Оказалось, во время игры Сан нечаянно наступил на ногу Антону — сыну Октавиана. Антон вскрикнул от боли. При этом у него вырвалось: — Осторожнее ты, первобытный! Сан вздрогнул, как от удара. Он уже понимал, какой обидный смысл вкладывают в это слово. Гнев застлал ему глаза, в груди закипала ярость. Сжимая кулаки, Сан надвигался с потемневшим лицом. Антон отступал и, за- щищаясь, вытягивал руки вперед. — Но-но, не подходи… Произнес ли Антон еще раз слово «первобытный» или Сану только послышалось, но он уже не мог сдержать себя. Левой рукой он сделал ложный выпад вниз. Антон прикрыл живот руками и в тот же миг, как было когда-то с Кроком, получил недетской силы удар. Антон упал и выплюнул выбитый зуб. Из носа брызнула кровь. Сан отшатнулся. Он вдруг вспомнил, где находится. Мальчик закрыл лицо руками и заплакал. В таком виде он и предстал перед своим старшим другом. — Ну, Сан, с тобой не соскучишься,- проворчал Яснов.- Напрасно я с тобой связался. От этих слов Сан на миг перестал плакать, с тоской посмотрел на Ивана, а потом зарыдал пуще прежнего. «Как я мог такое сказать! — клял себя Яснов.- Ведь это мальчик, выхваченный из глубины веков. Самый сиротливый малыш за всю историю человечества. Вселенский сирота!..» Ивану хотелось прижать мальчика к груди и просить прощения. Но такие нежности уже не годились в их шутливо-приятельских отношениях. К случившемуся лучше всего отнестись с юмором… — Как же так получилось? — произнес Иван с хорошо разыгранным огорчением.Неужели ты такой слабосильный? Всего два зуба выбил. Даже один, говоришь? Какая неудача! Сан перестал плакать и с удивлением посмотрел на раздосадованного дядю Вана. — Разве так надо было? — продолжал сокрушаться Иван.- Ты нанес прямой удар, а надо было сбоку. Тогда бы десяток зубов выбил. А ты с трудом выколотил лишь один… Позор! Сан начал догадываться: дядя Ван шутит! Губы мальчика изогнулись в невольной улыбке. Иван рассмеялся и потрепал мальчика по плечу. — А как же Антон…- вспомнил Сан.- Что с Антоном? — Думаю, что все в порядке. Наша медицина творит чудеса. Знаешь, что такое видеопосещения? — Это когда видишь человека, разговариваешь с ним, а на самом деле он далеко. Это еще не сам человек, а…- Сан замолк, отыскивая подходящее слово. — Верно. Не сам человек, а его объемное изображение. Вот сейчас и явимся к Антону такими объемными призраками. Узнаем, что с ним… Контакт! — четко произнес Иван. Тотчас на него и мальчика с потолка мягко упало клубящееся облако. Сначала Сан ничего не видел, но вот его взрослый друг назвал какие-то цифры — и туман рассеялся. Сан очутился в необычной овальной комнате с куполообразным потолком. В дверях появился Антон. Увидев гостей, он улыбнулся, и Сан с облегчением заметил, что с зубами все в порядке. Он хотел сказать об этом, но его опередил Антон. — Сан, извини меня. Я виноват перед тобой… Извини. Сан опешил: побитый просит прощения! — Извинения принимаем и приносим свои,- с шутливой важностью ответил Иван.Приходи к нам не телегостем, а лично. Будем рады. — Антон, конечно же, виноват,- сказал Иван, когда видеопосещение было закончено.- Но и ты тоже хорош.- Он взъерошил Сану волосы.- А вообще молодец, постоял за себя… Но все же пореже прибегай к боксерским приемам.
— Он взъерошил Сану волосы.- А вообще молодец, постоял за себя… Но все же пореже прибегай к боксерским приемам.- И, вздохнув с деланным сожалением, добавил: — У нас это почему-то не принято. Инцидент был, казалось, исчерпан. Однако слово «первобытный», невзначай брошенное Антоном, сделало свое дело. После этого случая Сан часто останавливался перед зеркалом, выискивая в себе черты «первобытности». Особенно внимательно изучал он лоб, надбровные дуги, разрез глаз. И нашел, что с этой стороны все в порядке. Но вот зубы… У Антона, у всех других ребят небольшие, ровные и красивые зубы, а у него чуть ли не волчьи клыки. Однажды Иван застал мальчика перед зеркалом и все понял. — У тебя, конечно, зубы покрепче и острее, чем у многих из нас,- заговорил он.И понятно почему. Ты с малых лет приучился рвать и пережевывать самую грубую пищу. Неженка Антон со своими красивыми зубами не прожил бы у вас и пяти дней… А менять тебе зубы на искусственные не советую. Даже запрещаю. У тебя замечательные зубы. Да, да! Просто отличные. Некоторую изнеженность нынешних людей я не считаю достоинством. Человек должен оставаться сильным. И такими же сильными должны быть у него зубы. Вот как у меня. Иван начал хищно щелкать своими крепкими зубами, строя при этом такие уморительные рожи, что мальчик невольно рассмеялся. Яснов чувствовал растущую привязанность Сана и сам все больше привязывался к мальчику. Ему нравилось играть с Саном, и игры эти были, кстати, хорошей разминкой после утомительных расчетов. Почувствовав усталость, Иван гасил свою бутафорскую Вселенную, вставал с кресла и потягивался. Сан, кивая на подмигивающий огоньками волшебный стол, говорил с улыбкой: — Колдун Ван. — Сейчас я не колдун, а злой Урх,- строго поправлял Иван. Он вытягивал руки вперед и свирепо надвигался на мальчика. Сан с визгом и хохотом выскакивал в гостиную и убегал в сад. Иван прыжками настигал его, теснил к бассейну. Казалось, вот-вот он столкнет мальчика в воду. Но тот, гибкий и юркий, как ящерица, выскользал из рук, прятался за кустами. Потом с ловкостью кошки вскакивал на дерево и дразнил: — Урх! Коварный Урх! Не поймал! Запыхавшийся Иван возвращался в кабинет и включал звездную сферу. Сзади снова пристраивался Сан. С неугасающим любопытством глядел он в театрально красивый космос. После случая на спортплощадке Сан избегал сверстников, предпочитал общество взрослых. Только с Антоном завязалась странная дружба, такая взаимно учтивая, что невольно вызывала улыбку у Ивана. По утрам мальчики встречались в саду и тихо беседовали. При этом Антон тщательно выбирал слова, чтобы ненароком не задеть обидчивого крепыша из каменного века. Тот в свою очередь избегал резких движений, был предупредителен и вежлив. Мальчики уходили в конец сада. Рядом за полосой движущихся тротуаров возвышалась огромная, похожая на дворец школа. — Обидно, что она совсем близко,- пожаловался как-то Антон.- Два шага — и там. А я так люблю летать. Хочешь, научу тебя? Это просто. Взлетно-посадочная площадка тоже находилась рядом. По вызову Антона из таинственных глубин города появилась «ласточка». Мальчики сели в кабину и взмыли ввысь. На высоте двух-трех километров Сан чувствовал себя сносно. Антон даже удивился, как быстро он освоился с пультом. Но когда вырвались за пределы атмосферы, Сан струхнул. Одно дело наблюдать в уютном кабинете хоровод небесных тел. Но совсем другое — настоящий космос, его ледяная бездна. Управление пришлось взять на себя Антону, он и привел «ласточку» домой. К «ласточке» Сан так и не привык, но зато другой летательный аппарат — «лебедь» — полюбил сразу. — Смотри, до чего додумались наши инженерыбионики. Антон нажал кнопку под словом «лебедь» — и на посадочной площадке появилось… яйцо! Самое обыкновенное лебединое яйцо, какие Сан часто находил на озерах родной саванны: в камышовых заливах Большой реки. — Удивлен? — усмехнулся Антон.- А теперь возьми его в руки. Чувствуешь, какое легкое? Почти пушинка.
На самом же деле яичко весит несколько тонн. Его сжатая масса уравновешена с полем тяготения Земли. — А где же летающая машина? — спросил Сан, поглаживая яйцо. — У тебя в руке! — Антон помолчал, наслаждаясь эффектом, и стал объяснять дальше: — «Лебедь» особенно удобен в дальних прогулках и туристических походах. Захотел вернуться домой — пожалуйста. Вытаскивай из кармана яйцо, бросай на траву и приказывай развернуться в машину. Посадку он может совершить где угодно — на земле и воде, на дереве и скале. Но до чего тихоходная машина! Не больше пятисот километров в час. И летает только в атмосфере. Да вон смотри! Какие-то туристы возвращаются в город. Сан поднял голову и в глубокой синеве заметил цепочку снежинок. Сверкая под солнцем, они замедляли полет, снижались, и вскоре можно было различить вытянутые гибкие шеи и крылья. У Сана закружилась голова, в памяти всколыхнулся рой далеких видений. Белые птицы! Он будто очутился в саванне, увидел в родном небе стаю лебедей, услышал в вышине их тревожные весенние крики. Но все это длилось лишь миг. Сан вздохнул и опустил голову. — Что с тобой? — спросил Антон. Мальчик молчал. — Брось яйцо на посадочную площадку,- Антону хотелось расшевелить погрустневшего друга. — Зачем? — Бросай, не бойся. Оно не разобьется. Сан бережно положил яйцо и отошел в сторону. — А теперь,- прошептал Антон,- прикажи яйцу: развернись! — Развернись… — Да не шепотом, а громче. — Развернись! Сан изумленно замер. Яйцо на посадочной площадке треснуло, высунулась слабая шейка с желтой головой, по бокам появились крылышки. Вскоре перед мальчиками на длинных голенастых лапах стояла, грациозно изогнув шею, большая белая птица. Это был лебедь, самый настоящий, но увеличенный во много раз. — Здорово? — улыбнулся Антон.- А теперь пойдем. Сан приблизился, пощупал шелковистые перья. «Лебедь» повернул голову и посмотрел на Сана, как бы спрашивая: что нужно? — Присядь,- приказал Антон. Птица повиновалась. Антон взобрался на лебединую спину и поманил рукой Сана. В спине оказалось углубление с двумя креслами. Мальчики сели, и над ними тотчас же натянулась силовая полусфера. Сан пощупал ее невидимые стенки и только сейчас окончательно осознал, что это не птица, а летательный аппарат. — А пульт? — спросил он. — Не нужен. Машина принимает словесные команды. Антон приказал «лебедю» снять силовой колпак. — Он годится на большой высоте и при больших скоростях, а сейчас только мешает. По команде «взлет» птица, издав лебединый крик «нга-га-га», мягко и сильно оттолкнулась ногами, взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Никогда еще Сану не было так хорошо. С застывшей счастливой улыбкой слушал веселый посвист ветра, рассматривал проносившиеся внизу парки с белыми дворцами, голубые арки и серые гранитные набережные. После нескольких сильных взмахов «лебедь» расправлял свои необъятные, как паруса, крылья и планировал. Вскоре он очутился за городом, снизился над берегом Байкала и с легким всплеском сел на воду. Потом заработал лапами и поплыл так быстро, что обгонял летящих рядом чаек. Но вот прогулка кончилась, и друзья снова стояли на посадочной площадке. Рядом переминалась большая седая птица. Изогнув лебединую шею наподобие вопросительного знака, она ждала очередного приказа. Антон подмигнул Сану, и тот, помедлив, скомандовал: — Свернись! Мгновение — и на посадочной площадке вместо удивительного летательного аппарата белело обыкновенное лебединое яйцо. — Нравится яичко? — смеялся Антон.- Можешь взять его насовсем. Сан так и поступил. Он положил яйцо в карман коротких брюк и с тех пор не расставался с ним. Даже ложась спать, прятал его под подушку. Удивительный полет на «лебеде» растревожил Сана. По ночам он снова и снова видел свою далекую, ушедшую в туман веков родину. Ему снились берега Большой реки и в щемящей голубизне неба — птицы, птицы без конца. Гуси, лебеди, журавли стаями пли над саванной, в их весенних криках слышалось что-то печальное и радостное одновременно.
В снах своих мальчик был счастлив, и улыбка не слетала с его губ. Но просыпался — и гасла улыбка. Сана окружал иной мир — добрый, но непонятный, чужой. — Мальчик начинает тосковать,- сказала как-то Яснову Лиана Павловна.- Прошло полгода, а он еще не наш. — Верно,- согласился Иван.- Еще не наш. — К нашему миру Сан почти привык,- возражал Октавиан.- Видели бы вы, как он лихо летает на «лебеде». Считаю, что психологическая состыковка с этой эпохой у него в основном состоялась. Однако ближе к осени, где-то в конце сентября, даже Октавиан заметил, что как раз с психологической состыковкой не все ладилось. Сан все чаще становился рассеянным, угрюмым. На шутки отвечал слабой, вымученной улыбкой. Все реже стоял Сан за спиной Ивана в его волшебном кабинете. Часами бродил один по саду. Яснов с возрастающей тревогой пытался разгадать, что творится в душе Сана. Иван давно уже понял, что душевный мир мальчика не менее сложный и загадочный, чем у нынешних людей. Однажды Сан сидел под тополем и рассеяно смотрел в небо. Там, поднимаясь из-за гор, стремительно неслись холодные серые тучи. Сквозь их тонкую лохматую ткань тусклым желтым пятном пробивалось солнце. Сан так долго глядел на него, что порой ему начинало казаться — тучи висят неподвижно, а солнце летит так быстро, как высохший осенний лист на ветру. Мальчик закрыл глаза. И тут началось самое мучительное — ветер. Он гудел в ушах, а Сан слышал в этих звуках то говор людей своего племени, то плеск Большой реки и шелест трав в саванне… Мальчику стало так горько, что он начал потихоньку всхлипывать. Подошел Иван и тронул его за плечо. — Сан, что с тобой? — Ветер… И Иван не нашелся что сказать. Он догадывался: ветер, вырывающийся в город из прибайкальских просторов, казался Сану ветром из глубины веков. Родные ветры бередили душу мальчика, касались ее невидимых струн. По утрам Сан немного оживлялся. Широко открытыми глазами смотрел он на встающее дымное солнце, и что-то похожее на улыбку блуждало на его губах. — Ты, Сан, язычник, солнцепоклонник,- качал головой Иван. «Мальчик эмоционально побогаче меня,- отмечал он про себя.- Я рядом с ним почти сухарь». Наступал полдень, и Сан снова замыкался, становился неразговорчивым. Опять садился под тополем, закрывал глаза, вслушивался в заунывные и зовущие песни ветра. В конце ноября в тайге зашумели первые метели. Там уже стояли морозы, чуть смягченные инженерами-синоптиками, но столь привычные для растительного и животного мира Сибири. В городе пока было потеплее: жители Байкалграда решили продлить у себя сухую, теплую осень. В садах и парках еще золотились клены и березы. Правда, любимый Саном тополь почти совсем лишился листвы, словно ветер сдул с него летнее зеленое облако. Смолкли струнные звуки: улетели скворцы, давно покинула гнездо певунья иволга. В начале декабря город покрылся пухлыми сугробами, на деревьях заискрились хрустали. За окнами слышались звонкие голоса детворы, катавшейся на коньках. Но ничего не радовало Сана. Однако именно в эти дни, когда мальчиком, казалось, совсем завладеет глухая тоска по родине, неожиданно пришло спасение. И пришло со стороны… робота! Того самого Афанасия, который вызывал у Сана чуть ли не мистический трепет. Конечно, теперь Сан уже меньше страшился человекоподобного. При виде Афанасия он уже не прятался за спину Ивана, а с пугливым любопытством следил за кибером. И, заметив это, Афанасий в присутствии мальчика стал вести себя весьма своеобразно. Проходя однажды мимо Сана, кибер вежливо расшаркался, склонил голову и сладким голосом прошепелявил: — Извините-с. Сану стало смешно. — Вот видишь! — сидевший за столом Иван повернулся к мальчику: — Афанасий ворует не только книги, но и забавные привычки. Роботам кажется, что таким образом они приобретут человеческую индивидуальность. Только никак не пойму, у кого Афанасий набрался слащавой вежливости. Ну-ка, отвечай, где ты стянул эту старомодную галантность? Афанасий молчал, потупившись. — Он еще и суеверный,- шепнул Сан на ухо Ивану.
Последив за кибером несколько дней, Иван убедился, что наблюдательный мальчик прав. Афанасий никогда не переступал порог левой ногой, он страшился понедельника и чертовой дюжины. В общем-то это было даже к лучшему: обрастая потешными привычками, робот в глазах мальчика как бы «очеловечивался», становился ближе и понятнее. Как-то Ивану пришла мысль создать для Сана обстановку, хоть немного напоминающую ту, к которой мальчик привык в своем веке. Вернувшись домой, он спросил Афанасия: — Что-нибудь знаешь о медвежьей шкуре? — Это верхний покров крупного животного, обитающего… — Правильно,- прервал Иван.- Мне нужно две таких шкуры. — Необычный заказ,- Афанасий задумчиво почесал затылок. «Еще одна дурацкая привычка»,- с усмешкой подумал Иван, не подозревая, что эту привычку кибер «украл» у своего хозяина. — Может обратиться в «службу редкостей»? — Делай, как знаешь. Но через три часа у меня на столе должны лежать две медвежьи шкуры. Изготовлены они будут, конечно, из синтетики, но чтобы ничем не отличались от настоящих. Вечером Яснов увидел на столе аккуратно сложенные медвежьи шкуры. Вскоре из «Хроноса» вернулся Сан, задумчивый и тихий. — Это тебе,- Иван показал на стол. Мальчик поднес шкуры к лицу, понюхал, и голова его закружилась от знакомого, так много напомнившего запаха. Он с благодарностью взглянул на Ивана и хотел сразу же отнести шкуры в спальню. — Подожди,- остановил его Иван и подмигнул.- Пусть отнесет Афанасий, а мы посмотрим, как он это сделает. В гостиной, на подоконнике, сидела черная кошка. Иван взял ее и сел в другом конце комнаты. Рядом встал Сан, успокаивая Чернышку, рвавшуюся из рук Ивана. Ей непременно хотелось на свое любимое место — на подоконник. — Афанасий! — Слушаю, хозяин,- в дверях возник кибер. — Ты раздобыл хорошие шкуры. Отнеси их в комнату Сана. Афанасий взял шкуры и зашагал в спальню. В это время из рук Ивана выскользнула Чернышка, тенью метнулась под ногами робота и вскочила на подоконник. Афанасий встал как вкопанный: дорогу ему перебежала черная кошка. — О чем задумался? — спросил Иван. Кибер потоптался, но с места не сдвинулся. — Хозяин! — воскликнул он.- В шкурах наверняка много пыли. Вытряхну-ка я ее старинным способом. Афанасий повернулся и выскочил на улицу. Иван и мальчик видели в окно, как он старательно встряхивает шкуры, хотя в них не было ни пылинки. — Суеверный! — засмеялся Сан.- Я же говорил! Афанасий суеверный, как наши колдуны и охотники. — Не пойму, где он нахватался этой дури? — вслух размышлял Иван. Тайна раскрылась поздно вечером. Прежде, чем лечь спать, Иван зашел к Сану. Мальчик спал, укрывшись медвежьей шкурой, а из-за неплотно прикрытой двери, ведущей в библиотеку, падал свет. Иван заглянул и увидел: на полу, рядом с нижней полкой, сидит Афанасий и читает книгу. А на полке той, красуясь золочеными корешками, стояли исторические романы, в основном из времен средневековья. Заметив хозяина, Афанасий вскочил. — Пополняю запас информации. — Вижу. И давно увлекаешься средневековьем? — Недавно,- обиженно ответил кибер, уловив в голосе хозяина иронию. Афанасий был своенравным и обидчивым созданием. — Валяй,- милостиво позволил хозяин.- Пополняй свой запас. Утром Сан, помня вчерашний эпизод, с интересом рассматривал Афанасия. Он уже не вздрагивал, когда робот, разнося блюда, случайно касался его плеча. — Афанасий, принеси-ка нам слив,- попросил Иван.- И не такое количество, какое наугад выдаст кухонный аппарат, а скажем… Иван сделал вид, что задумался. — Полагаю, что четное число,- подсказал слуга.- Вас двое. — Нет, не обязательно четное. Принеси нам… Ну, скажем, тринадцать. Афанасий, собравшийся уже шагнуть в кухню, растерянно заморгал глазами. — Ты что, окаменел? — спросил Иван.- Или не понял? — Понял,- уныло ответил Афанасий и почесал затылок. Сан хихикнул. — Тогда выполняй,- поторопил Иван. Афанасий побрел на кухню и возился там дольше обычного. Вернувшись, он поставил на стол тарелку с десятью сливами. — Я же просил не десять,- напомнил Иван.
— Я же просил не десять,- напомнил Иван. Афанасий молча повернулся и принес еще одну тарелку. На ней лежали недостающие три сливы. — И ты считаешь это остроумным выходом? — усмехнулся Иван. Однако Сан был в восторге от находчивости кибера. Хохоча, мальчик приплясывал вокруг него и восклицал: — Ай да Афанасий! Молодец! Избежал чертовой дюжины. Афанасий опустил голову, всем своим видом изображая обиду и оскорбленное достоинство. — Бедный Афанасий,- учтиво проговорил мальчик.- Не обижайся. Мы пошутили. Так Сан подружился с домашним роботом. С тех пор даже равнодушные роботы «Хроноса», которые не в пример Афанасию, казались мальчику туповатыми и скучными, не вызывали у него неприязни. По вечерам Афанасий частенько приходил теперь в звездный кабинет хозяина вместе с мальчиком. Однажды вечером, погасив звездный экран, Иван обнаружил, что мальчика за спиной нет. «Спит»,- решил он и заглянул в спальню. Постель была пуста, Сан исчез вместе с медвежьими шкурами. Заглянул Иван под койку, но там никого не было. Слегка встревоженный, он вошел в библиотеку… и с трудом сдержал смех. Спиной к двери на прежнем месте сидел Афанасий. Рядом на медвежьей шкуре расположился Сан. Оба читали. Иван незаметно ушел. Однако утром сделал Сану замечание. — Твой железный приятель усталости не знает, но человеку по ночам надо спать. Впрочем, новому увлечению Сана Яснов решил не мешать. Подумал: что, если мальчику с его древней привычкой ко всему конкретному и осязаемому больше полюбятся именно бумажные книги? Иван не ошибся. В «Хроносе» мальчика, конечно, давно научили читать. Но читал он не очень внимательно, к светокнигам с их призрачными светостраницами Сан все еще относился с подозрением. А вот книги, отпечатанные на бумаге, ему полюбились сразу. Их можно было пощупать, полистать, даже понюхать и вдоволь насладиться застывшими картинками. — Ты хоть все понимаешь? — спросил как-то Иван. — Не совсем… — Так я и думал. Афанасий подсовывает тебе тяжеловесные исторические романы, которые были скучноваты и для меня. Давай-ка лучше покажу книги, которыми я увлекался в твоем возрасте. Сан увидел четыре большие полки. Здесь были те неумирающие книги, какими зачитывались дети и подростки на протяжении уже не одной сотни лет. Вечером Сан взял одну из них. Его привлекло звучное имя автора — Майн Рид. Мальчик раскрыл книгу с золоченой обложкой, и перед ним словно распахнулись золотые ворота в упоительный мир, полный вольного ветра, шумящих трав и удивительных, захватывающих дух, приключений. Нельзя сказать, что Сану в «Хроносе» не показывали приключенческих фильмов. Да и дома Иван не раз усаживал мальчика рядом с собой, чтобы вместе посмотреть экранизацию полюбившегося с детства романа. Сан смотрел сначала с живым интересом, потом скучнел, зевал и даже жаловался на головную боль. Лиана Павловна и Яснов пришли к одному мнению: мальчик обладает не столь уж частым творчески ценным качеством — самостоятельностью. Иной раз это была чрезмерная, даже агрессивная самостоятельность. Насколько Сан был послушен внешне, настолько оказалась упрямой, неподатливой и своенравной его внутренняя жизнь. Если Сан плохо «переваривал» насильственно вкладываемые во сне знания, то к телевизору относился порой вообще нетерпимо. Экран навязывал готовые зрительные и звуковые образы, а с таким «диктатом» своевольная фантазия мальчика мириться не могла. Иное дело книги. В них даны только самые живописные детали обстановки и наиболее броские, характерные черты персонажей. Здесь для воображения Сана открывался полный простор, чужие образы он дополнял своими красками, звуками, запахами. В книгах Майн Рида, Густава Эмара мальчик видел не только северо-американские прерии, но и щемящие дали родной саванны — качающееся море трав, бескрайнее синее небо и табуны лошадей. А их Сан любил не меньше, чем птиц. Только в книгах лошади были уже приручены и назывались мустангами… Понятными Сану становились и люди — почти такие же охотники и дети природы, как его соплеменники.
Они точь-в-точь, как когда-то в мечтах Сана! — скакали верхом на лошадях, и ветер, наверное, свистел в их ушах. У мальчика белел кончик носа от волнения, когда герои книг, спасаясь от опасности, мчались на потных мустангах по дикому приволью степей.
Ностальгия