Сознание Иван не потерял: петля, стянувшая горло, ослабла, и воздух освежающей струей ворвался в легкие. Но зато другие петли одна за другой обвивались вокруг груди, медленно и неотвратимо сжимаясь. И он не мог воспользоваться пульсатором — руки были скованы. Иван видел, что петли живые и, следовательно, способны чувствовать боль. Этим он и воспользовался, с размаху упав на камень. Ударившись об острые грани, живые кольца чуть разжались. Яснов мигом высвободил правую руку с пульсатором и вскочил на ноги. Но петли, будто пружины спирального капкана, снова сжимались. Иван увидел перед собой покачивающуюся пятнистую голову удава. Глухо фукнул гравитационный выстрел пульсатора. Голова удава дернулась и стала медленно клониться вниз. Вслед за нею рухнули на землю обмякшие кольца. «Вот тебе и рай»,- усмехнулся Яснов, брезгливо перешагивая через уснувшие, чуть подрагивающие петли. Час спустя, когда солнце перевалило через зенит, вспотевший от быстрой ходьбы Яснов подошел к берегу Круглого озера и скрылся в прохладных зарослях ивняка. Шагах в десяти отсюда и должна состояться его встреча с мальчиком. Иван углубился в заросли и присел на полусгнившую корягу. В чащобе стояла тишина, прерываемая писком каких-то птах, пахло осенней прелью. Когда начало темнеть, Иван осторожно приблизился к краю зарослей, осторожно раздвинул ветви и увидел розовые, в предзакатных лучах плечи охотников. Люди молча шли на восток. Как Иван ни вглядывался, мальчика среди них обнаружить не удалось. Но вот охотники поднялись на голый каменистый холм, и вслед за ними из густых, позолоченных солнцем трав выскочил Сан. Теперь оставалось только ждать. Мальчик появится на берегу озера не раньше, чем через полтора часа. Яснов хорошо представлял его обратный путь. Еще вчера в инфракрасных лучах хроноэкрана он видел, как малыш шел, а потом бежал, охваченный страхом. Иван выбрал место посуше и присел, а когда сгустилась тьма, залюбовался пышным закатом. Он знал, что далеко позади, на одном из холмов, сидит мальчик и завороженно глядит на это великолепное вечернее пожарище. Какие мысли и чувства копошатся в его первобытной душе? Каким он видит мир? Живым, шевелящимся, одушевленным, как и он сам? Ведь человек еще не выделил себя из природы, не осознал свое «я», свою личность.
Природа не была для него «внешней». Яснов попытался «влезть» в шкуру человека каменного века с его мифологическим сознанием. Как хотелось бы ему сейчас, хоть на миг подобно Сану слиться с миром, представить его живым. Но ничего не получалось… В закате он видел всего лишь редкий по красоте поток излучений, а в загоревшихся на черном небе угольках — не глаза каких-нибудь духов, а знакомые фигуры созвездий. В притихшей ночной саванне послышался топот. «Маль-чишка совсем близко»,сообразил Яснов. Он встал и притаился за кустом, одиноко росшим на берегу. Да, это мальчик. Нагоняемый хищником, он мчался к озеру. Иван выступил из-за куста и услышал хриплый возглас: — Урх! На окаменевшего от ужаса мальчика в высоком дугообразном прыжке бросился тигр. Его камышовая спина хищно и грациозно изогнулась, а шкура засверкала под луной голубыми искрами. «Красив»,- подумал Иван. В тот же миг последовал гравитационный удар. Хищник плюхнулся, распластав в стороны лапы. Иван шагнул к Сану. Тот дрожал всем телом, не имея сил сдвинуться с места. — Урх! — Я не Урх. Я человек,- ласково проговорил Иван и протянул руку, чтобы погладить мальчика по плечу. Сан отшатнулся. — Я человек,- повторил Иван. — Дагор? Глядя на худенькое лицо мальчика, источенное сомнением и страхом, Иван вспомнил разговор охотников, когда после удара палицей лежал на траве. — Да, я из племени дагоров,- пустился он на маленький обман.- Не бойся меня. Ты же знаешь: наши племена дружат. Сан приблизился, осторожно коснулся шелковистой ткани комбинезона и одернул руку. Такой шкуры он не знал. — Шкура змеи,- пояснил Иван, снова вспомнив слова охотников.- Тебя зовут Сан? — Сан,- подтвердил мальчик, с удивлением глядя на незнакомого человека. В его широко открытых глазах все еще проглядывал страх. — Не бойся меня. Я многое знаю, потому что я… Я колдун. «Что я плету?» — удивился себе Иван, но для пользы дела решил продолжать в том же духе. Это успокоит мальчика. — Зовут меня…- хотел сказать «Ваня» или «Иван», но решил сократить свое имя. Для мальчика так будет привычнее.- Зовут меня Ван. Колдун Ван. — Колдун Ван,- повторил Сан, кажется, начиная верить. — Я не такой, как Ленивый Фао,- продолжал Иван, чувствуя, что контакт налаживается.- Я многое знаю и умею. Вот этой колдовской палочкой,- Иван показал на пульсатор,- я убил тигра. — Но он живой! — воскликнул Сан, заметив, что когтистые лапы хищника дернулись и начали скрести землю. — Не бойся. Я не совсем убил его. Я только…- Иван никак не мог найти в языке лагуров слова «оглушил».- Он только уснул. Нам лучше уйти подальше. Иван взял мальчика за руку и повел за собой. Сан подчинился. Как ни странен был незнакомый колдун, но тигра и ночной саванны мальчик боялся еще больше. Они остановились на соседнем холме. Его вершина поросла высокой травой. Сквозь крепкие и дурманяще пахнущие стебли Сан опасливо поглядел в сторону тигра. — Он не увидит нас и не учует,- сказал Иван.- Запах трав перебивает наш запах. И ветер в нашу сторону. Так? Мальчик кивнул и уже доверчиво посмотрел на своего спасителя. Тигр тем временем очнулся, встал на ноги и, потягиваясь, выгнул спину. «Сейчас появится олень»,- вспомнил Иван, не раз видевший на хроноэкране ночную саванну. И действительно послышался глухой шум рассекаемой травы — и на поляну перед озером выскочил олень. За ним гнались волки. Быстрые тени бесшумно скользили в зарослях, окружая добычу. Тигр в три прыжка догнал стаю и опустил на ближайшего волка могучую лапу. Волк взвыл и покатился с перебитым хребтом. Стая кинулась в сторону, уступая добычу царю саванны. Тигр помчался за оленем. Тот гигантскими скачками уходил в глубь степи, и скоро оба скрылись во тьме. Все произошло так, как и рассчитывал Иван. — Дорога свободна,- сказал он Сану.- Идем. — Куда? — На Гору Духов. — Туда нельзя! — Со мной можно,- Иван с улыбкой потрепал мальчика по плечу.- Я же колдун. Сан колебался, но уж очень хотелось посмотреть на духов Фао.
Сан колебался, но уж очень хотелось посмотреть на духов Фао. К тому же добрый колдун вызывал все большее доверие. Они пошли в сторону горы. В саванне царила тишина, лишь под слабым ветром еле слышно вздыхали травы. Однако ночная тьма пугала мальчика, и он прижимался к «змеиной шкуре» своего попутчика. — Не бойся,- Иван показал на пульсатор.- Со мной колдовская палочка. Вскоре пришлось пустить ее в ход. Волки, уступившие свою добычу тигру, следовали за ними. Они редко нападали на людей, опасаясь их огня и летающих каменных клыков. Но голод подстегивал хищников. Стремительные тени замелькали перед Иваном и мальчиком, яростные зеленые глаза засверкали вокруг. Сан снова задрожал всем телом. — Смотри, Сан, и не пугайся. Мальчик от неожиданности присел: ослепительная молния рассекла мглу. Волки с визгом бросились прочь. Иван еще раз полоснул лучом по убегающей стае и выключил пульсатор. — Ну чего дрожишь, дурачок? — Иван наклонился над мальчиком.- Вставай и подержи мою палочку. Бери, не бойся! Сан встал, потрогал пульсатор, но в руки не взял. На Ивана он смотрел с уважением. В присутствии такого могущественного и веселого колдуна мальчик окончательно успокоился. Саванна казалась теперь совсем не страшной. Нико-гда до этого ему не приходилось быть в родной степи ночью, и он не мог оторвать сейчас от нее взгляда. «Красивая ночь,- мысленно согласился с ним Иван.- Дикарь, а чувствует природу, пожалуй, глубже, чем я. Впрочем, что тут удивительного? Он по-особому ощущает мир, осязает его всем существом». Время не торопило, и Яснов решил не мешать мальчику. Пусть полюбуется своей саванной в последний раз. А Сан смотрел в ночное небо. Высокие перистые облака слабо подсвечивались снизу упавшим глубоко за горизонт солнцем и роняли на степные холмы розовый пепел. Но вскоре облака погасли совсем, потемнели и стали сизыми, как речная вода в грозу. Сан перевел взгляд в темные дали, где лоснились под луной степные волны. Иван немало подивился бы, если бы узнал, что мальчик различает множество звуков там, где для него, Яснова, царила полная тишина. Шелестели метелки трав, слабо пискнула мышь, а вдали, басовито гудя, пролетели ночные жуки. Но все это было внятно лишь Сану. И вдруг… От неожиданности Иван даже присел. Какой-то взбалмошный одинокий перепел, затерявшийся в низине под холмом, запоздало и громко отстучал: «Спать пора! Спать — пора!» Сан хихикнул, заметив, как вздрогнул могущественный колдун. Иван улыбнулся и притянул мальчика к себе. — А теперь на Гору Духов. Со мной бояться нечего. Сан уверенно зашагал рядом. Шли около часа. Временами тонули в черных оврагах и травах. Потом снова поднимались на холмы. И тогда спины их серебрились под ливнем лунных лучей. Однако на Горе Духов Сан оробел. А когда увидел каменные изваяния, похожие на черные человеческие фигуры, во рту у него пересохло от волнения. — Духи Фао,- прошептал мальчик. — Не духи,- попытался просветить его Иван.- Это просто камни. Никаких духов нет. Мальчик непонимающе смотрел на попутчика. Как нет духов? И это говорит колдун! «Нелегко будет отучить его от суеверий, если это вообще возможно,- подумал Иван.- А впрочем, не моя это забота. Мое дело доставить мальчика». Но как доставить? Не хотелось оглушать малыша из пульсатора, а потом обмякшего втискивать в кабину. А может, он сам согласится? — Сан, хочешь в другое племя? — В другое? К дагорам? — Нет, совсем в другое. Там живут добрые и сильные люди. Мальчик отшатнулся. — Нет, нет! — воскликнул он,- Хочу в свое племя! Попытка не удалась. Иван особенно и не рассчитывал на успех. Глядя, как озябший Сан кутается в шкуры, предложил: — Погреемся у костра. Ночи сейчас холодные. Сан натаскал сухих веток и сложил их там, где Ленивый Фао разводил свой священный костер. Потом завертел головой в поисках камней, чтобы высечь огонь. Иван нацелил на кучу хвороста пульсатор. Мальчик, присев, внимательно следил за каждым его движением. — Хочешь сам зажечь костер? Сан протянул руку к колдовской палочке и тут же отдернул ее.
— Держи, не бойся. Держи вот так. А теперь нажми вот этот сучок,- Иван указал на красную кнопку. Мальчик так и сделал. Из палочки скользнул язычок пламени. Сан выронил пульсатор и отскочил в сторону. Но когда костер загорелся, подсел к нему, улыбаясь: палочка колдуна подчинилась ему. «Какой дикарь»,- думал между тем Иван, глядя на мальчика, на его желтые острые зубы и потрескавшиеся губы, растянутые в довольной ухмылке. Засаленные волосы неопределенного цвета спутанными космами прикрывали худые, поцарапанные щеки. Вот нос был симпатичный — острый, забавно вытянутый вперед и словно выражающий неуемное любопытство. Носом своим Сан напоминал героя какой-то детской сказки. Но какой — Иван так и не вспомнил. Глаза Сана весело щурились. Он вскочил и начал плясать вокруг огня, высоко вскидывая худые, крепкие ноги. Шкуры болтались, а из широко разинутого рта мальчика неслись гортанные, с хриплым выдыханием возгласы: — У-о-ха! У-о-ха! «Что будет делать у нас этот дикарь? — хмурился Иван.- Служить живым ископаемым?» Утомившись, Сан снова присел к огню. Притихший и задумчивый, он пристально смотрел на затухающий костер. Забавно вздернутый нос выражал теперь не веселое любопытство, а какую-то странную меланхолию. «Что он видит в тлеющих углях? гадал Иван.- Какие-то древние образы и смутные, тревожащие душу тени?» Однако пребывание Сана в его родной эпохе недозволенно затягивалось. Когда костер совсем погас, Иван сказал: — Нам пора, Сан. Идем. — Куда? — вздрогнул мальчик. — В другое племя. — Хочу в свое стойбище. — Хорошо. Но сначала, покажу тебе одну пещеру. И там духи…- Иван поморщился, но ничего не поделаешь — приходилось продолжать вранье.- Там духи быстро перенесут нас в другое место. Иван взял Сана за руку и повел мимо темных каменных истуканов. Мальчик опасливо озирался. Спустились в седловину, и среди редко расставленных берез Сан увидел скалы. Бока их ярко блестели в лунном сиянии. Иван подвел мальчика к крайней скале и сказал: — Сейчас здесь откроется пещера. Одной рукой он держал мальчика, а другой нащупывал в скале шероховатый выступ-кнопку. Сан непонимающе взирал на гранитную стену: никакой пещеры не было. И вдруг стена раскололась, открылся темный провал. Мальчик отшатнулся. Но Иван втолкнул его в «пещеру» и усадил в кресло перед пультом. Вход в кабину бесшумно замкнулся. В тот же миг засветились многоцветные огоньки пульта и начался бег сквозь столетия. Переход из ареала длился пятнадцать минут. Все это время Сан, сжавшись в кресле, оцепенело глядел, как на стене извиваются красные и зеленые змеи, а на доске перед ним мелькают огненные изогнутые палочки-цифры. Когда цифры на темпоральной шкале замерли на нуле, стена разомкнулась и в «пещеру» хлынул яркий свет. — С благополучным возвращением,- услышал Яснов голос Октавиана и увидел его полное улыбающееся лицо. Иван взглянул на поникшего в кресле Сана и встревоженно спросил: — Что с ним? — Ничего особенного. Хроношок. То же было и с тобой. Там… Сан зашевелился, встал и вышел из кабины с широко открытыми глазами. Пошатываясь, он брел наугад. — На первых порах то же было и с тобой,- повторил Октавиан.- Ну и напугал ты нас, когда лунатиком шатался по ночной саванне. Вот так же сейчас и мальчишка: все видит, но ничего пока не понимает. «Какой он грязный!» — мысленно воскликнул Иван. Только сейчас, при ярком свете искусственного солнца, он по-настоящему разглядел мальчика, большие, в цыпках и ссадинах, ступни его ног, мозолистые руки, худое, остроносое лицо. В спутанных, грязно-пепельных волосах и по засаленной шкуре ползали насекомые. Яснов поежился, вспомнив, что в сумерках древней степи он обнимал и гладил по голове этого дикого заморыша. Подплыла платформа с людьми в белых халатах. Они дали Сану что-то понюхать и увезли с собой мгновенно уснувшего мальчика. Утром следующего дня Иван Яснов был уже дома, в Байкалграде. Прошелся по залитым солнцем комнатам, в библиотеке надолго остановился у книжных полок. Прославленный космопроходец, а теперь уже и время-проходец Иван Яснов с увлечением коллекционировал старинные, еще на бумаге отпечатанные книги.
Прославленный космопроходец, а теперь уже и время-проходец Иван Яснов с увлечением коллекционировал старинные, еще на бумаге отпечатанные книги. К своему удовольствию, Иван обнаружил на полке новое приобретение — редчайшую книгу древнеримского императора и философа Марка Аврелия «К самому себе». Он раскрыл ее и стоя углубился в чтение. Мог ли Иван тогда подумать, что восемь лет спустя будет мучительно вспоминать один из афоризмов Марка Аврелия? И вспоминать в неожиданном для себя качестве — колдуна… Яснов положил книгу на стол и мысленно похвалил домашнего робота: «Молодец. Обменял у кого-то. Или… Или украл?» Домашние киберы у коллекционеров, увы, повально страдали древним недугом. Незаметно похитить редкую книгу, марку или монету не считалось у них зазорным. Да и сами коллекционеры смотрели на это сквозь пальцы: дескать, что с них, роботов, возьмешь… Но с некоторых пор Ивана это стало раздражать. Он подошел к полке и увидел, что три книги, отложенные для обмена, на месте. Все-таки украл! «Жулик,- нахмурился Иван.- Сейчас я ему задам». — Афанасий! — громко крикнул он. В дверях возник Афанасий — биоэлектронный детина в комбинезоне, сложенный, как античный бог. В толпе людей домашних роботов можно было узнать лишь по наивно-туповатым физиономиям, по эталонным, утрированно-правильным чертам лица. Взглянув на книжную полку, Афанасий понял, что предстоит нагоняй, и тотчас изобразил раскаяние. Покраснел, воровато спрятав глаза. — Ладно уж, иди,- рассмеялся Иван.- И поставь завтрак. Кибер облегченно вздохнул и удалился на кухню. После завтрака Иван зашел к Октавиану Крассу. Жил тот рядом, в таком же одноэтажном коттедже. — Ну как мальчик? — спросил Иван. — В терапевтическом и учебном сне, под перекрестным облучением,-охотно рассказывал Октавиан,- залечиваются раны, ссадины, порезы, а мозг впитывает знания о нашем мире. Очнувшись, Сан будет знать наш язык, быстро освоится с предметами быта и даже летательными машинами. — Ну, это еще поглядим… — Не усмехайся. В его веке процесс антропогенеза, становления человека давно закончился. Биологически по нерв- ной организации Сан такой же, как и ты, как любой из нас. — Знаю, что он кроманьонец. Ну, а психическая структура? Окостеневшие нейронные связи в мозгу? Вера в духов и прочие суеверия? Мне искренне жаль парнишку. Приживется ли он у нас? — Через полгода ты его не узнаешь,- пообещал Октавиан. Они расстались, не убедив друг друга. Октавиан улетел в институт времени «Хронос», а Яснов — на космодром, где модернизировался его корабль «Призрак». Во второй половине дня Иван вернулся домой. Вот здесь-то, в его необычном кабинете, и начиналась настоящая работа. Нажим кнопки — и перед столом, похожим на пульт управления корабля, развертывался экран. Не выходя из кабинета, Иван мог консультироваться с любыми специалистами, присутствовать на заседаниях, принимать участие в спорах. Нажим другой кнопки — и земной мир исчезал. Перед столом-пультом распахивалась бездна, населенная легионами солнц, кометами, темными и светящимися туманностями, спиралями галактик… За вечерними занятиями, телевстречами с учеными проходили дни, и Иван ни разу не наведался в «Хронос», хотя институт времени находился не так уж и далеко — в десяти тысячах километров над Землей. Смешанное чувство испытывал Иван — желание повидать мальчика и какую-то неловкость перед ним, даже вину. «Спас малыша,- думал он.- А что дальше?» Дальше, правда, институт времени совместно с институтом «Космос» разрабатывал грандиозный и далеко идущий проект — «Миры Ориона». В созвездии Ориона нашли две планеты, где природные условия оказались очень схожими с земными. Чистые реки, богатая растительность, множество диковинных птиц и зверей. И ни малейших признаков мыслящих существ. Более того, ученые не нашли среди животных ни одного вида, способного пусть через миллионы лет обрести разум. Естественно, земляне с таким «неразумием» природы согласиться не могли.
И вот с открытием первого ареала у руководителей институтов «Хронос» и «Космос» возникла идея — заселять миры Ориона выходцами из прошлых эпох. — Разных эпох! — расхаживая перед Иваном, с во-одушевлением восклицал Октавиан.Из разных культурных слоев! С разным типом мышления! Мужественный римлянин и первобытный охотник, воинственный викинг и мечтательный грек, выросший под синим небом олимпийской мифологии. У каждого будут свои недостатки, но и свои неповторимые достоинства. Они уйдут в космос, вооруженные всеми достижениями нашей цивилизации. Смешение рас и эпох даст невиданный эффект, в космосе возникнет новый тип человечества. — А кто вылавливать будет? — перебил Иван своего увлекшегося друга.- Опять я? — Технику похищения обреченных мы отработаем до совершенства. Создадим специальные отряды времяпроходцев-спасателей… Ты представляешь, сколько людей за всю историю погибло от наводнений, землетрясений, извержений вулканов? Миллионы!.. Мы сделали только первую попытку спасения. Сан, конечно, останется на Земле, ибо до начала реализации проекта еще далеко. Сан — первая ласточка, залетевшая в нашу эпоху. И пусть он станет приемным сыном сегодняшнего человечества, сроднится с нашим миром. «Сроднится ли?» — с сомнением спрашивал себя Иван. Мальчик находился в «Хроносе» уже второй месяц, а землянам его по всемирной сети еще не показывали. Однако из разговоров Яснов знал, что оптимистическое предсказание Октавиана не оправдалось. Из «лечебно-учебного» сна мальчик вышел чужаком. Он дичился, испуганно смотрел на людей, убегал в рощи, а первые три дня вообще спал на деревьях. «Что и следовало ожидать»,- констатировал Иван. Несколько обнадежила его воспитательница мальчика Лиана Павловна, выступившая по телевидению. Невысокая женщина с добрым лицом поведала землянам: Сан не совсем четко, но уже понимает, что он в «другом племени», которое живет в той же саванне, но в ином времени, в далеком завтра. Как ни странно, а течение времени мальчик понимает почти правильно. И это считалось большой победой. Сан почти освоился с бытовой техникой, свободно говорит на всепланетном языке. Правда, здесь Лиана Павловна столкнулась с трудностями, которые Иван предвидел. Если в комнате, где много стульев, мальчику сказать: «Сан, принеси стул», то он остановится в недоумении — какой именно стул? Сан еще не понимает, что имеется в виду не единичный, конкретный, а стул вообще, любой стул. Именно конкретность мышления первобытного человека Иван считал рубежом вряд ли преодолимым. Однако уже на другой день Октавиан, потирая руки, заявил: — Все в порядке. Наш Сан скоро станет Гегелем. Он уже овладевает абстрактным мышлением. — Чего доброго, сделаете мальчика идеалистом,- пошутил Иван. — Такой опасности нет. Психограммы показывают… — Хорошо, хорошо! Верю. Но не думаю, что вам удастся так же легко разделаться с духами. — Да он смеется над ними! — воскликнул Октавиан.- Над духами и над колдунами тоже. Сан прекрасно понимает, что спас его не колдун Ван, а просто дядя Ван. — Помнит меня? — с улыбкой спросил Иван. — Еще как! Он знает, что ты коренной житель нового племени и сейчас где-то рядом. И в то же время ты для него такой же, как его соплеменники. Мы исследуем его сны. Они пестрят картинами древнего мира и… твоей персоной. Да, да! Не удивляйся! Для него ты почти такой же древний житель, как и он сам… Даже мать и сестра почему-то на втором плане. Во сне он чаще всего видит хромого мастера из пещеры и тебя. — Спасибо. — Не усмехайся. Для мальчика ты многое значишь. Для него здесь все чужие, кроме тебя. Ты единственное связующее звено с саванной. С твоей помощью Сан быстрее бы привык к новому миру. Прошло еще несколько дней. Ученые наконец сочли возможным познакомить землян с мальчиком — начались короткие ежедневные передачи из «Хроноса». Однажды Иван включил экран. Одна из стен его гостиной распахнулась в зеленую даль. Комната наполнилась птичьими свистами, запахом трав.
Справа шумела листвой березовая роща. Оттуда вышла на поляну Лиана Павловна с мальчиком. Что-то объясняя, она показала рукой на небо, где сияло искусственное солнце «Хроноса». Сан задрал голову вверх, и первое, что отметил Иван в его облике,- красивые светло-золотистые волосы, уложенные в модную прическу. Это так возмутило Яснова, что он погасил экран, связался с Октавианом и насмешливо спросил: — Вы начали красить мальчика? Делаете из него красивенький манекен? — Ты имеешь в виду волосы? — улыбнулся Октавиан.- Но это их естественный цвет. Мы лишь отмыли их как следует. А прическа мне и самому не нравится. Переменим. Ты лучше обрати внимание на одежду. Иван снова включил экран и нашел, что в «Хроносе» поступили остроумно. Сан одет был в тунику, отделанную внизу, у колен, и на коротких рукавах искусственным оленьим мехом. Туника недавно вышла из моды. Но она очень шла мальчику, а главное, привыкать к ней не приходилось. Можно было подумать, что Сан не вылезал из оленьей шкуры, сшитой в землянке его матерью. Широкий пояс подчеркивал стройную фигуру мальчика, но ходил он еще так, как передвигались охотники в саванне,- крадучись и чуть сгорбившись. Сан повернулся лицом к зрителям. «Да он недурен»,- удивился Иван, вспомнив, каким был этот заморыш там, у костра на Горе Духов. Мальчик поправился и выглядел уже не худым, а в меру худощавым. На гладкой коже, хранившей еще теплый загар первобытной прерии, ни царапин, ни ссадин. Но выражение лица Ивану не нравилось. Сан будто закаменел в вечном испуге. Слушал он Лиану Павловну хмуро, не очень внимательно, и даже его слегка вздернутый нос, выражавший раньше веселое любопытство, казался сиротливым и унылым. «Бедный малыш»,- вздохнул Иван. Утром в саду он встретил Октавиана и заявил: — С мальчиком что-то неладное. — Мальчик как мальчик,- возразил глава «Хроноса». — Я-то лучше знаю, каким он был в саванне. Смешливым и любопытным. А здесь? — Давай-ка отправимся к нему вместе. Там и разберемся. Октавиан и Яснов сели в двухместную «ласточку». Юркая летательная машина в атмосфере и в самом деле походила на ласточку. Но, вырвавшись в космос, она складывала крылья и становилась обычной гравитационной ракетой. Минут через десять «ласточка» скользнула в ангар «Хроноса». На лифте друзья поднялись наверх, под исполинский купол, имитирующий сейчас утреннее небо. «Хронос» разворачивал свою сказочную феерию. Из-за горизонта выплывало жаркое солнце, ощупывая лучами-перьями тугие облака кучевых облаков, сотканных из вихревых фотонных волокон. Яснов стал подтрунивать над Октавианом, принимавшим участие в проектировании «Хроноса». — Театральщина. Отдает декорациями. — Верх у нас и в самом деле не очень получился,- согласился Октавиан.- Но ты посмотри вниз. Луга и сады «Хроноса» были великолепны. Иван шагал по самой настоящей живой траве, в чашечках полевых цветов уже копошились проснувшиеся пчелы. В дубовой роще, куда они вошли, на все голоса звенели птицы. Иван хотел сказать, что и от этого за версту разит декоративностью. — Вот и они,- прошептал Октавиан, остановившись на опушке рощи.- Сан читает хорошо, но все еще побаивается телестраниц. На берегу небольшой речки сидели в креслах Лиана Павловна и Сан. Перед ними наклонный столик, связанный теленитью с Центральным хранилищем Знаний и Книг. На столе выплывали из пустоты страницы какой-то детской книги и, прочитанные, уплывали в ничто — в свои далекие микроскопические гнезда. Мальчик читал довольно быстро. Но, видимо, не очень внимательно. Слегка оживлялся он, когда появлялись движущиеся картинки-иллюстрации. При смене страниц Сан вздрагивал. Вот, желая пощупать светостраницу, он протянул руку. Пальцы вошли в пустоту и наткнулись на гладкую поверхность стола. Мальчик с испугом отдернул руку. Он никак не мог понять, есть на самом деле страницы или их нет. — Сан, вот и твой спаситель,- сказала Лиана Павловна, заметив вышедших из рощи друзей. Мальчик обернулся, и хмурые глаза его засветились.
Мальчик обернулся, и хмурые глаза его засветились. — Дядя Ван! — Узнаешь колдуна? — улыбнулся Иван. Сан засмеялся, подбежал и вдруг начал скакать вокруг Яснова. «Какой экспансивный,- подумал Иван.- Еще, чего доброго, завопит: «У-о-ха!» Но Сан, смеясь и подпрыгивая, кричал: — Дядя Ван! Колдун Ван! И такой радостью звенел его мальчишеский голос, что в груди Ивана что-то дрогнуло. Он погладил Сана по голове и неожиданно предложил: — Хочешь переселиться ко мне? — Как? Насовсем? — Насовсем. — Хочу! Лиана Павловна взглянула на главу «Хроноса» и, видя его одобрение, кивнула. — Хорошая мысль. У Сана будет свой дом. Но все же, Сан, не забывай меня. Нам еще многое надо узнать. По пути к лифту Иван посматривал на шагавшего рядом мальчика и спрашивал себя: «А получится ли из тебя, брат, воспитатель?» Он уже почти раскаивался в своем поступке.
Мальчик из саванны