Я надеюсь, что лживое название этой книги вас не слишком достало: конечно, любовь живет вовсе не три года; я счастлив, что ошибся. Подумаешь — книга опубликована в издательстве «Грассе», это не значит, что в ней написана непременно правда.
Я не знаю, что готовит мне прошлое (как говаривала Саган), но иду вперед, трепеща от ужаса и восторга, потому что выбора у меня нет, вперед, не так беспечно, как прежде, но вперед, несмотря — вперед, вопреки — вперед, и клянусь вам, это прекрасно.
Мы любим друг друга в прозрачной воде безлюдной бухточки. Танцуем на верандах. Обнимаемся на углу плохо освещенного переулочка, потягивая «Маркес де Касерес». И все время едим. Вот она наконец, настоящая жизнь. Когда я попросил Алису выйти за меня замуж, она дала мне ответ, полный нежности, романтики, проницательности, красоты и теплоты:
— Нет.
Послезавтра будет ровно три года, как я живу с ней.
VII
День Х-1
Неотвратимо светит солнце. Может быть, мало кто заметит, но я не один час бился над этой фразой. Щебечут птицы, и только поэтому я замечаю, что уже день. В это лето «Фуджиз» исполнили «Killing me softly with his song» Роберты Флэк, и я знаю, что буду об этом вспоминать.
— Ты знаешь, Марк, что завтра у нас годовщина, три года, как мы вместе?
— Тс-с! Замолчи! Плевать на годовщины, и знать ничего не хочу!
— А по-моему, это здорово, не понимаю, с какой стати ты хамишь.
— Ничего я не хамлю, просто мне надо работать.
— Сказать тебе? Ты — самовлюбленный эгоист, до такой степени зациклился на себе, что просто тошно.
— Чтобы любить кого-то, надо сначала полюбить себя.
— Ты так любишь себя, что больше тебя ни на кого не хватает, вот в чем твоя проблема!
Она укатила на моем мотороллере, оставив за собой волшебный шлейф пыли на ухабистой дороге. Я не пытался ее догнать. Через несколько часов она вернулась, и я попросил прощения, целуя ей ноги. Обещал, что мы устроим барбекю вдвоем, чтобы отпраздновать нашу годовщину. Цветы в саду были желтые и красные. Я спросил ее:
— Через сколько времени ты меня бросишь?
— Через десять килограммов.
— Эй! Я-то тут при чем, если от счастья толстеют?
В это самое время в Париже один артист по имени Бруно Ришар записал в своем дневнике такую фразу: «Счастье — это молчание несчастья». Он может спокойно умирать.
Завтра будет ровно три года, как я живу с Алисой.
VIII
День Х
Вот и настал последний день лета. Конец, конец ощущается во всем на пляжах Форментеры. Уехала, не оставив адреса, Матильда. Ветер протискивается за каменные оградки и путается под ногами. Непреклонно синеет небо. Ширятся владения тишины на Балеарских островах.
Эпикур призывает жить одним днем, полнотой простого удовольствия. Вправду ли стоит предпочесть удовольствие счастью? Чем задаваться вопросом, сколько живет любовь, наслаждаться минутой — не лучший ли способ ее продлить? Мы будем друзьями. Друзьями, которые держатся за руки, загорают, целуясь взасос, нежно овладевают друг другом, прислонясь к стене виллы и слушая Эла Грина, — но все же друзьями.
Великолепный денек выдался в честь нашей годовщины. Мы были на пляже, купались, спали, счастливые из счастливых. Бармен-итальянец в пляжном киоске узнал меня:
— Hello, me friend Marc Marronnier! Я ответил ему:
— Марк Марронье умер. Я убил его. Отныне здесь только я, а меня зовут Фредерик Бег-бедер.
Он ничего не расслышал из-за музыки, которая орала на всю катушку. Мы поделили на двоих дыню и порцию мороженого. Я снова надел часы. Я стал наконец самим собой, примирившись с Землей и со временем.
И наступил вечер. Мы зашли к Ансельмо выпить джинкас и послушать, как плещется море о волнорез, а потом вернулись в Касу.
В ночи светились звезды и свечи. Алиса приготовила салат из авокадо с помидорами. Я зажег ароматическую палочку. Потрескивающий радиоприемник передавал старые записи фламенко. Отбивные из ягненка жарились на мангале. На стене между голубыми плитками прятались ящерицы. Сверчки вдруг разом заткнулись. Она села рядом со мной, улыбаясь от полноты чувств. Мы выпили розового вина, по две бутылки. Три года! Обратный отсчет закончился! Вот чего я не понимал: ведь обратный отсчет — это начало. Конец обратного отсчета — и взлетает ракета. Аллилуйя! О радость! О чудо! А я-то, дурак, боялся!
Удивительно в этой жизни то, что она продолжается.
Мы целовались, неспешно, переплетя руки, под оранжевой луной, на пороге будущего.
Я посмотрел на часы: было 23.59.
Вербье-Форментера, 1994-1997