— Стойте! — сказала Колдунья. — Сперва надо его остричь. Под взрывы злобного гогота из толпы вышел людоед с ножницами в руках и присел на корточки возле Аслана. «Чик-чик-чик» — щелкали ножницы, и на землю дождем сыпались золотые завитки. Когда людоед поднялся, девочки увидели из своего убежища совсем другого Аслана — голова его казалась такой маленькой без гривы! Враги Аслана тоже увидели, как он изменился.
— Гляньте, да это просто большая кошка! — закричал один.
— И его-то мы боялись! — воскликнул другой. Столпившись вокруг Аслана, они принялись насмехаться над ним. «Кис-кис-кис!» — кричали они. «Сколько мышей ты поймал сегодня?» — «Не хочешь ли молочка, киска?»
— Ах, как они могут… — всхлипнула Люси. Слезы ручьями катились у нее по щекам. — Скоты! Мерзкие скоты! Когда прошло первое потрясение, Аслан, лишенный гривы, стал казаться ей еще более смелым, более прекрасным, чем раньше.
— Наденьте на него намордник! — приказала Колдунья. Даже сейчас, когда на него натягивали намордник, одно движение его огромной пасти — и двое-трое из них остались бы без рук и лап. Но Лев по-прежнему не шевелился. Казалось, это привело врагов в еще большую ярость. Все, как один, они набросились на него. Даже те, кто боялся подойти к нему, уже связанному, теперь осмелели. Несколько минут Аслана совсем не было видно — так плотно обступил его весь этот сброд. Чудища пинали его, били, плевали на него, насмехались над ним. Наконец это им надоело, и они поволокли связанного Льва к Камен- ному Столу. Аслан был такой огромный, что, когда они притащили его туда, им всем вместе еле-еле удалось взгромоздить его на Стол. А затем они еще туже затянули веревки.
— Трусы! Трусы! — рыдала Сьюзен. — Они все еще боятся его! Даже сейчас. Но вот Аслана привязали к плоскому камню. Теперь он казался сплошной массой веревок. Все примолкли. Четыре ведьмы с факелами в руках стали у четырех углов Стола. Колдунья сбросила плащ, как и в прошлую ночь, только сейчас перед ней был Аслан, а не Эдмунд. Затем принялась точить нож. Когда на него упал свет от факелов, девочки увидели, что нож этот — причудливой и зловещей формы — каменный, а не стальной. Наконец Колдунья подошла ближе и встала у головы Аслана. Лицо ее исказилось от злобы, но Аслан по-прежнему глядел на небо, и в его глазах не было ни гнева, ни боязни — лишь печаль. Колдунья наклони- лась и перед тем, как нанести удар, проговорила торжествующе:
— Ну, кто из нас выиграл? Глупец, неужели ты думал, что своей смертью спасешь человеческое отродье? Этого предателя-мальчишку? Я убью тебя вместо него, как мы договорились; согласно Тайной Магии жертва будет принесена.
Но когда ты будешь мертв, что помешает мне убить и его тоже? Кто тогда вырвет его из моих рук? Четвертый трон в Кэр-Па-равеле останется пустым. Ты навеки отдал мне Нарнию, потерял свою жизнь и не избавил от смерти предателя. А теперь, зная это, умри! Люси и Сьюзен не видели, как она вонзила нож. Им было слишком тяжко на это смотреть, и они зажмурили глаза. Поэтому они не видели и другого — как в ответ на слова Колдуньи Аслан улыбнулся и в его глазах сверкнула радость.
Тайная магия еще более стародавних времен
Девочки все еще сидели в кустах, закрыв лицо руками, когда они услышали голос Колдуньи:
— Все за мной, и мы покончим с врагами. Теперь Большой Глупец, Большой Кот умер. Мы быстро справимся с предателями и с человеческим отродьем. Следующие несколько минут могли окончиться для сестер печально. Под дикие крики, плач волынок пронзительное завывание рогов вся орда злобных чудищ помчалась вниз по склону мимо того места, где притаились Сьюзен и Люси. Девочки чувствовали, как холодным ветром несутся мимо духи, как трясется земля под тяжелыми копы- тами минотавров, как хлопают над головой черные крылья грифов и летучих мышей. В другое время они дрожали бы от страха, но сейчас сердца их были полны скорби и они думали лишь о позорной и ужасной смерти Аслана. Как только стихли последние звуки, Сьюзен и Люси прокрались на вершину холма. Луна уже почти зашла, легкие облачка то и дело застилали ее, но опутанный веревками мертвый лев все еще был виден на фоне неба. Люси и Сьюзен опустились на колени в сырой траве и стали целовать его и гладить прекрасную гриву, вернее, то, что от нее осталось. Они пла- кали, пока у них не заболели глаза.Тогда они посмотрели друг на дру- га, взялись за руки, чтобы не чувствовать себя так одиноко, и снова заплакали, и снова замолчали. Наконец Люси сказала:
— Не могу глядеть на этот ужасный намордник. Может быть, нам удастся его снять? Они попробовали стащить его. Это было не так-то просто, потому что пальцы у них онемели от холода и стало очень темно, но все же наконец им удалось это сделать. И тут они снова принялись плакать, и гладить львиную морду, и стирать с нее кровь и пену. Я не могу описать, как им было одиноко, как страшно, как тоскливо.
— Как ты думаешь, нам удастся развязать его? — сказала Сьюзен. Но злобные чудища так затянули веревки, что девочки не смогли распутать узлы. Я надеюсь, что никто из ребят, читающих эту книгу, никогда в жиз- ни не бывал таким несчастным, какими были Сьюзен и Люси. Но если вы плакали когда-нибудь всю ночь, пока у вас не осталось ни единой слезинки, вы знаете, что под конец вас охватывает какое-то оцепене- ние, чувство, что никогда больше ничего хорошего не случится.Во вся- ком случае, так казалось Люси и Сьюзен. Час проходил за часом, ста- новилось все холодней и холодней, а они ничего не замечали. Но вот Люси увидела, что небо на востоке стало чуть-чуть светлее. Увидела она и еще кое-что: в траве у ее ног шмыгали какие-то существа. Сперва она не обратила на них внимания. Не все ли равно? Ей теперь все было безразлично. Но вскоре ей показалось, что эти существа — кто бы они ни были — начали подниматься по ножкам Стола. И теперь бегают по телу Аслана. Она наклонилась поближе и разглядела каких-то серых зверушек.