Поэтому я выдвину и обосную другую версию, которая будет очень уместна именно в связи с расследованием Катынского дела. Она такова: Сикорский предал союзников, поскольку не надеялся на их победу, и вступил в сговор с Гитлером. О чем они договаривались, вероятно, навсегда останется тайной, но можно предположить, что Гиммлер или Риббентроп пообещали «гнуснейшим из гнусных», что после победы Рейха им найдут несколько сотен польских шей, на которые те усядутся паразитировать. Но как бы то ни было, факт того, что в самый критический момент войны Сикорский увел с самого важного фронта польские войска и дал команду польскому Сопротивлению прекратить антинемецкие акции, является фактом откровенного предательства поляками своих союзников. Именно так, и в данном случае я бы не стал списывать эти действия польского правительства в эмиграции на обычный польский идиотизм.
Последняя надежда Гитлера
Весной 1943 г. немцы сообщили миру, что они отрыли под Смоленском в Катыни захоронения польских офицеров войны 1939 г. и «установили», что эти офицеры убиты советскими евреями. Именно евреями. С того времени и по сей день Катынское дело никогда не было предметом уголовного или исторического расследования, оно всегда было акцией пропагандистской войны. В 1943 г. это было понятно всем, да немцы и не скрывали, что это удар их пропаганды по союзникам. И в этот момент правительство Сикорского вновь предает союзников и смыкается с гитлеровцами в этой пропагандистской кампании. А для немцев это была необычайно ценная услуга Сикорского. Чтобы пояснить ее ценность, придется сделать ряд пространных отступлений в историю того времени.
До конца 1942 г. союзники (Красная Армия и британцы) дрались отчаянно, но надежды на победу им заменяло упорство.
И до этого же времени у немцев не было никаких сомнений в их победе. Первый звонок для немцев прозвенел в начале 1943 г. под Сталинградом. И дело было не в том, что немцы потеряли в окружении 300 тысяч человек. Немцы — это не американцы, их потерями не смутишь. Дело было в другом.
Основная тактическая идея немцев той войны заключалась в уничтожении противника огнем оружия, т. е. издалека. Они свою пехоту даже штыковому бою не учили. Соответственно, немцы продумали все оружие, оснащение и обучение своих войск под эту тактику. Но эта тактика давала блестящие результаты только в поле — тогда, когда противника можно увидеть издалека. Когда расстояние между противниками уменьшалось до удара штыком, советский солдат начинал превосходить немецкого, и не столько за счет штыка, сколько за счет достаточно порочной идеи советской армии, что точку в атаке ставит сближение с противником вплотную. И хотя Красная Армия до осени 1942 г. практически только и делала, что отступала, но в случаях, когда немцы по каким-либо обстоятельствам не могли достать наших солдат огнем и вынуждены были сближаться, советские солдаты получали преимущества и били немцев очень эффективно: в лесу, в городах, на сильно пересеченной местности. Смешно говорить, но советская кавалерия наносила исключительно эффективные сабельные удары, если немцы не успевали сосредоточить по атакующей лаве огонь. По этой, кстати, причине немцы отказались брать Ленинград, поскольку заведомо знали, что потеряют при штурме очень много.
Поле, простор нужны были немцам и для внедрения в боях главной оперативной идеи. Главная сила немцев — сухопутные войска — включала в себя пехоту просто и очень сильно вооруженную и защищенную пехоту — танковые войска. Их задача — проломить оборону, впустить в прорыв обычную пехоту, а самим броситься уничтожать противника в преследовании, бить его тылы, захватывать неготовые к обороне опорные пункты и стремиться окружить врага. А входящая в прорыв простая пехота занимала оборону по внешнему и внутреннему кольцу окружения, предоставляя противнику себя атаковать и нести в этих атаках тяжелые потери. Но противник мог создать в данном месте такую оборону, что и танковые войска без огромных потерь не могли бы ее прорвать. Тогда немцы, используя подвижность танковых дивизий, отскакивали, искали другое место, более слабое, и снова били. Но для этого опять-таки нужен был простор. Если наступление идет по ущелью в горах, то в какое место отскочишь, куда еще ударишь?
То есть немцы были исключительно сильны в поле и были уверены, что в поле им нет и не будет равных.
После тяжелого и неожиданного для Генштаба РККА поражения советских войск под Харьковом в мае 1942 г. Сталин воспользовался ситуацией и стал заманивать немцев к Волге и предгорьям Кавказского хребта на заранее подготовленную там оборону. Немцы чрезвычайно растянули свой фронт, подвесив все южное крыло на единственную нитку снабжения через единственный мост через Днепр в Днепропетровске. А в результате они уперлись в развалины Сталинграда, тянущиеся на 70 км вдоль Волги, и в перевалы Кавказских гор. Их коронную тактику негде было применить, их оружие (главным образом артиллерия) потеряло эффективность, они вынуждены были сближаться с советскими солдатами и несли большие потери, понимая, что это «не их война». (Точно так же и фельдмаршал Роммель в Африке одерживал блестящие победы над британцами, пока те не отступили в теснину Аль-Аламейна, в которой Роммель уже не способен был применить ни немецкую тактику, ни немецкое оперативное искусство. Где немцы должны были не уничтожать англичан издалека, а бросаться на них. А англичане, кстати, тоже гордятся стойкостью своих войск в штыковой атаке.)