Глава 23.
Чашка кофе
В комнате не оказалось ни одного ковра. Пол был усыпан древесными стружками и битым кирпичом. Я не поверил своим глазам — в глубине, на узком столике, лежал предмет, который я меньше всего ожидал увидеть.
Я приблизился и стянул простыню, почти не скрывавшую очертаний странного предмета. Я не ошибся: это был гроб. Надпись на крышке гласила:
PIERRE DE LA ROCHE ST. AMAND
Ager de XXIII ans
Я отшатнулся; по спине у меня пробежала дрожь. Значит, похоронная процессия еще не отбыла! Тело покойного лежит здесь. Меня обманули. Так вот чем объясняется странное замешательство графини. Куда разумнее было бы объяснить мне истинное положение вещей. Я вышел из печальной комнаты и закрыл дверь. Недоверие графини не только обидело меня, оно могло сорвать все дело. Нет ничего опаснее, чем осторожность, направленная не по адресу. Ничего не подозревая, я вошел в комнату; а ведь я мог столкнуться там с людьми, которых мне пуще всего следует остерегаться.
Нет ничего опаснее, чем осторожность, направленная не по адресу. Ничего не подозревая, я вошел в комнату; а ведь я мог столкнуться там с людьми, которых мне пуще всего следует остерегаться.
Грустные размышления мои прервались так же внезапно, как и начались: на пороге появилась графиня де Сен-Алир. Она бросила быстрый взгляд на противоположную дверь, и я тотчас же понял, что у меня на лице написана вся правда о случившемся.
— Милый Ричард, вы видели что-то такое, что вас встревожило? Вы выходили из комнаты?
Я тотчас же ответил «Да» и честно рассказал обо всем, что произошло.
— Поверьте, я просто не хотела вселять в вас излишнее беспокойство. К тому же все это так ужасно и неприятно. Тело действительно там; однако граф отбыл за четверть часа до того, как я зажгла на окне цветную лампу. Тело прибыло минут через десять после отъезда графа. Он боялся, что могильщики на кладбище Пер-Лашез решат, что похороны перенесены на другой день. Граф знал, что, несмотря на непредвиденную задержку, тело бедного Пьера непременно прибудет нынче ночью. У моего мужа есть причины желать, чтобы похороны состоялись до наступления завтрашнего дня. Катафалк с телом отбудет минут через десять. Тотчас же после этого мы обретем свободу и отправимся в наше безумное, радостное путешествие. Лошади запряжены, карета ждет нас у porte-cochere.Что же до этого ужаса (она изящно пожала плечиками), не стоит больше думать о нем.
Графиня опустила засов на пресловутой двери и обернулась. На ее очаровательном личике было написано такое раскаяние, что я готов был броситься к ее ногам.
— Клянусь, это в последний раз, — с нежной мольбой произнесла она. — Больше никогда я не буду обманывать моего прекрасного, храброго Ричарда, моего героя. Я прощена?
Я разразился новым потоком бурных излияний, пылких признаний и восторгов, однако произносил их шепотом, чтобы они не долетели до посторонних ушей.
Внезапно графиня подняла руку, словно призывая меня не двигаться, и застыла, прислушиваясь к звукам, доносившимся из соседней комнаты, где находился гроб. Затем слегка кивнула мне, на цыпочках подошла к двери и снова прислушалась, протянув руку назад, словно приказывая мне не приближаться. Через минуту графиня вернулась ко мне, по-прежнему на цыпочках, и прошептала:
— Выносят гроб. Пойдемте, со мной.
Вслед за ней я прошел в будуар, где графиня, по ее словам, несколько минут назад разговаривала со служанкой. На серебряном подносе нас ждал кофейник и старинные фарфоровые чашки — они показались мне очень красивыми. На другом подносе стояли рюмки и оплетенная бутылка с ликером, настоянным на персиковых косточках.
— Я поухаживаю за вами. Сегодня я ваша служанка. У меня свои понятия: если вы откажетесь потакать любым моим прихотям, я решу, что мой милый меня так и не простил.
Она наполнила мою чашку и протянула ее, нежно обняв за плечи правой рукой и ласково перебирая мои волосы.
— Выпейте. Я тоже налью себе, — шепнула графиня.
Кофе оказался превосходным. Едва я допил чашку, как графиня протянула мне рюмку с ликером. Я выпил.
— Милый, пойдем в соседнюю комнату, — сказала графиня. — Эти ужасные люди, должно быть, уже вынесли гроб, и там мы будем в большей безопасности, чем здесь.
— Командуйте, и я подчинюсь. Повелевайте мною не только сейчас, но и всегда, везде, во всем, о, моя прекрасная королева! — прошептал я. Сия напыщенная речь происходила из моих идеализированных представлений о традициях французских влюбленных. До сих пор мне стыдно вспоминать велеречивые эпитеты, которыми я осыпал графиню де Сен-Алир.
— Тогда, пожалуйста, выпейте еще один бокал ликера, совсем маленький, — весело сказала графиня. Моя возлюбленная снова была весела, как птичка; казалось, ее не тревожили ни мрачная атмосфера траурной залы, ни предчувствия неведомых испытаний, ожидавших нас в будущем.
Она обегала в гостиную и возвратилась с крохотным бокалом, который я с приличествующими случаю восторженными речами поднес к губам и выпил.
Я заглядывал в прелестные глаза, целовал ей руки, губы. Она не сопротивлялась.
— Вы зовете меня Ричард, но каким же именем называть вас, о мое прекрасное божество? — спросил я.