Он улыбнулся мне, когда я вошел. Я нагнулся послушать его пульс, и он сказал мне:
— Я думаю, вы спасли больше, чем мою жизнь, доктор Лоуэлл, благодарю вас, я этого не забуду.
Немного цветисто, но в его характере.
Это показывало, что мозг его работал нормально, и я успокоился.
— Да, вы были плохи. — Я погладил его руку.
Он прошептал:
— Были еще случаи смертей…
Мне захотелось узнать, помнит ли он что-нибудь о том вечере. Я ответил:
— Нет, но вы потеряли много сил с тех пор, как Мак-Кенн привез вас сюда. Я не хочу, чтобы вы много разговаривали сегодня… — И добавил обычным тоном: — Нет, ничего не случилось. О, да, вы упали с кровати сегодня утром. Вы помните?
Он посмотрел на людей, потом на меня и сказал:
— Я слаб, очень слаб. Вы должны быстро поставить меня на ноги.
— Вы будете сидеть через пару дней.
— Меньше, чем через два дня, я должен встать. Есть одна вещь, которую я должен сделать. Я не могу ждать.
Я не хотел, чтобы он волновался, и сказал решительно:
— Это зависит только от вас. Я дам указания о вашем питании. Кроме того, я хочу, чтобы ваши ребята оставались в комнате.
— И тем не менее, вы хотите уверить меня, что ничего не случилось, — сказал он.
— Я хочу, чтобы ничего не случилось.
Я нагнулся над ним и прошептал: Мак-Кенн расставил людей вокруг ее жилища. Она не сможет убежать.
— Но ее слуги способнее моих, доктор, — ответил он.
Я взглянул на него — глаза его были непроницаемы. Я пошел в кабинет в глубокой задумчивости. Что знал Рикори?
В половине первого позвонил Мак-Кенн. Я был так рад услышать его голос, что даже рассердился.
— Где ты был?.. — начал я.
— Слушайте, док, я у сестры Питерса, Молли, — перебил он меня. Приходите скорее.
Это требование еще больше рассердило меня.
— Не сейчас, я освобожусь только после двух.
— А не можете ли вы все-таки приехать? Что-то случилось, и я не знаю, что делать.
В его голосе слышалось отчаяние.
— Что случилось? — спросил я.
— Я не могу сказать по… — голос его снизился, стал мягким, я слышал, как он сказал: «Успокойся, Молли, это не поможет». И затем мне: — Ну, хорошо, приезжайте, когда сможете док, я подожду. Запишите адрес. — Затем, когда он все продиктовал, я услышал, как он сказал: «Оставь это, Молли! Я не уеду от тебя». Он резко повесил трубку.
Я вернулся к столу обеспокоенный. Он даже не спросил о Рикори — это было само по себе тревожным признаком. Может быть, Молли узнала о смерти брата и ей стало плохо? Я вспомнил, что Рикори говорил, что она ждет ребенка. Нет, я чувствовал, что паника Мак-Кенна вызвана чем-то большим. Убедившись, что серьезных вызовов нет, я попросил дежурного отсрочить их, заказал машину и назвал адрес Молли.
Мак-Кенн встретил меня на пороге, лицо его похудело и осунулось, в глазах стояло загнанное выражение. Он молча пропустил меня через гостиную. Я увидел женщину с плачущим ребенком на руках. Мак-Кенн провел меня в спальню. На кровати лежал мужчина, накрытый покрывалом до подбородка. Я нагнулся, попробовал пульс, сердце. Он был мертв. Мак-Кенн сказал:
— Муж Молли. Осмотрите его, как босса.
Я почувствовал исключительно неприятное чувство. Питерс, Уолтерс, Рикори, этот лежащий передо мной — будто какая-то рука специально направляла меня; когда же это прекратится?
Я раздел мужчину, вынул из сумки увеличительное стекло и зонды. Я осмотрел все тело, дюйм за дюймом, начиная от области сердца. Ничего… Я перевернул тело и сейчас же в основании черепа увидел крошечную точку. Я вынул самый тонкий зонд и ввел его. Зонд — и опять у меня возникло ощущение бесконечного повторения — свободно скользнул в отверстие. Я слегка пошевелил им. Что-то вроде длинной тонкой иглы было введено в то место, где позвоночник соединяется с мозгом.
Случайно, а может быть, потому, что игла дико вращалась, чтобы прервать нервные пути, случился паралич дыхания. Это вызвало моментальную смерть. Я вынул зонд и повернулся к Мак-Кенну.
— Этот человек убит. Убит тем же оружием, от которого пострадал Рикори. Но на этот раз более умело.
— Да? — спокойно спросил Мак-Кенн. — С этим человеком были только его жена и ребенок. По-вашему, это они убили его, как вы говорили на нас с Полем?
— Что ты знаешь, Мак-Кенн, и как ты попал сюда?
Он терпеливо ответил:
— Меня не было здесь… Это случилось в два часа ночи. Молли позвонила мне с час назад.
— Ей повезло больше, чем мне, — сказал я сухо. — Ребята Рикори ищут тебя с часу ночи.
— Я знаю, но я уходил по делам босса и вашим. Во-первых, я хотел узнать, где племянница этой дикой кошки держит свой маленький автомобиль. Я нашел, но поздно.
— Ну а люди, которые должны были наблюдать?
— Слушайте, док, поговорите с Молли. Я боюсь за нее. Ее поддерживает только то, что я говорил ей о вас.
Мы вернулись в комнату. Женщине было не более 27-28 лет. При обычных обстоятельствах она была бы очень хороша. Теперь ее лицо было смертельно бледно, глаза полны ужаса, граничащего с сумасшествием. Глаза глядели на меня, не видя. Она все время растирала губы концами пальцев. Девочка лет четырех продолжала беспрерывно плакать.
Мак-Кенн встряхнул ее за плечи.
— Кончи это, Молли, — сказал он грубо, но с жалостью. — Вот док.