Хлум дошагал до ворот и остановился, извлекая из-под куртки потертый кисет. Двое стражей зашевелили, словно кролики, ноздрями, но сотник добродушно прикрикнул на них:
— Неча, неча, сменитесь — тогда накуритесь.
Стражники с одинаковым вздохом отвернулись, пошевелив пиками. Клим отметил, что дисциплинка тут наличествует, но не тупая, а сознательная.
Гордей скорым шагом приближался к воротам в компании еще двух солдат. Мечи все трое взяли с собой. Клим запомнил это. В городе, где жил он раньше, оружие обычно оставляли в казарме. Здесь было не так. Или в любой момент могло произойти нападение, или просто принято так: каждый город создавал и хранил свои обычаи и традиции.
Город Климу понравился. Улицы не то чтобы сверкали чистотой, но и помоев никто сверху не лил. Дома аккуратные, ограды крашены, люд приветлив, нарядно одет и весел, а это приметы благополучия.
Часы на башне пробили девять; когда эхо от последнего удара колокола впиталось в вечерние городские шумы, Клим услышал песню. Слова было не разобрать, но мотив показался Тереху знакомым. Доносилась она из таверны, что заманчиво распахнула двери как раз напротив башни с часами. Хлум с солдатами шли прямо ко входу.
Над солидной дубовой рамой двери висела потемневшая от времени вывеска, но надпись на ней постоянно подновляли свежей краской.
«Облачный край», — гласила надпись. — «Заведение Парфена Хлуса.»
Внутри вкусно пахло жареным мясом, пряностями, пивом; за столами сидел народ, выпивал, закусывал, громогласно беседовал и смачно хохотал. Поварята в белых колпаках только и успевали подносить деревянные блюда с жарким. Дюжий молодец, обнаженный по пояс, нес на закорках огромную бочку с внушительным краником; мышцы молодца так и перекатывались под лоснящейся кожей, поросшей рыжими волосами.
Бочка с шутками-прибаутками была водружена на один из столов, пожилой мужчина, с виду — купец, сломал сургучную печать, выбил пузатый чоп и повернул краник. В подставленную кружку ударила пенистая струя. Сидящие за столом одобрительно загудели.
— Эй, — Клима пихнули в бок. — Заснул? Пойдем!
Гордей дернул его за рукав и увлек в дальний угол, где царил полумрак. На Клима постояльцы совершенно не обращали внимания, словно он тут не впервые.
Спустя некоторое время Клима подвели к столу, покрытому алой скатертью. Блюда со снедью здесь стояли серебряные, а питье разлито по серебряным же кубкам, а не по деревянным кружкам, как везде. За столом сидело всего двое: седой воин, что легко угадывалось по иссеченному шрамами лицу, и благообразный розовощекий господин, одетый подчеркнуто по-городскому. Хлум слегка поклонился сначала одному, потом второму, и, обращаясь к седому, доложил:
— Обход закончили только что, все тихо и чисто.
Седой кивнул:
— Добро. Садись, Хлум.
Сотник отодвинул стул с резной высокой спинкой, и, прежде чем сесть, указал рукой на Клима:
— Вот, встретили путника за Мешей. На службу желает.
Седой внимательно глянул на Клима, внешне оставаясь совершенно бесстрастным.
— Кто? Откуда? Что умеешь?
Седой говорил отрывисто, сверля взглядом Тереха.
— Клим Терех из Сагора. Последние годы провел в Тенноне, что за Вармой. Мечник.
Клим старался отвечать так же коротко.
— Лет сколько?
— Двадцать один.
При этом он слегка выпятил грудь, чтобы медальон стал виден под распахнутым воротом куртки.
— Добро. Сегодня пей и ешь как любой солдат Зельги. Хлум, отведет тебя после в казарму — там заночуешь. А завтра проверим, какой ты мечник.
Седой взялся за кубок, давая понять, что разговор окончен. Сотник сел рядом с ним, жестом отсылая Клима куда-то в зал.
Клим обернулся. Ни одного полностью свободного стола не было, хотя за многими хватало незанятых мест. Но садиться к незнакомым людям было как-то неловко.
Он медленно вышел в центр зала, вертя головой, словно высматривал кого-то.
— Эй!
Клим обернулся на окрик. За столом, где высилась бочка, сидел Гордей и призывно махал рукой.
— Давай к нам, парниша!
Терех, придерживая меч у пояса, чтоб не задеть кого-нибудь ненароком, решительно зашагал к Гордею.
Ему освободили место.
— Садись.
Словно из ниоткуда возникло блюдо с мясом, второе с картошкой, поджаристый ломоть хлеба и кружка с чем-то заманчиво-пенным. В животе сразу заурчало, ведь Клим ничего не ел с утра.
Все это оказалось еще и потрясающе вкусным, без скидок на голод. Местный повар знал свое дело весьма крепко — тарелка Клима опустела очень быстро. Вновь будто из ниоткуда появилась добавка, и Клим отдал ей должное.
Сидящие за столом не обращали на Тереха никакого внимания, и это его удивило: обычно к новичкам подсаживаются, донимают расспросами, ведь пришлый человек это всегда новости, свежие байки. Здесь люд горланил о своем: поминали какого-то Прона, называя его растяпой и ротозеем, подзуживали сидящего здесь же паренька по имени Марк, а тот звонко хохотал на все шуточки, обсуждали недавний набег прибрежников на Торошу, судачили о рыбалке на Скуомише — Клим слушал вполуха.
Насторожился он когда услышал знакомое слово: Теннон. Речь зашла о городке, где провел он последние два года.
Насторожился он когда услышал знакомое слово: Теннон. Речь зашла о городке, где провел он последние два года.