Угол был отгорожен занавеской. Там оказался рукомойник с зеркалом. Степка вздохнул и ополоснул руки, лицо, — очень уж грязен для девчонки. Утерся вафельным казенным полотенцем, перевязал платок. Скорчил себе презрительную режу — вылитая девочка, противно даже. Озабоченно выскочил из угла, подбежал к двери… Никакого движения в коридоре. Если те подслушивают, уже давно были бы здесь. После выстрелов — наверняка. Впрочем, «слизняк» сам не должен ничего слышать, для разговора те ложились и закрывали глаза.
Вячеслав Борисович еще писал. Из окошка ничего интересного не было видно — неподвижно стояли пыльные березы, а телескоп и проходная были с другой стороны, за углом. Монотонно стучала какая-то машина. Степка вспомнил об оружии и зарядил оба пистолета. Вложил в один недостающие два патрона, а во второй всю обойму. Поколебавшись, поставил «посредник» на стол. Вячеслав Борисович с треском выдрал лист из блокнота и сказал:
— Дай мне тоже игрушку. Спасибо, — и с отвращением сунул пистолет в карман. — Боюсь, что он мне пригодится еще до заката. «Посредник» оставляешь, правильно… Это вот, — он протянул исписанный лист, — прочтешь за воротами, в укромном месте. Спрячь надежно. Тикай отсюда поскорей. Игрушку советую держать за пазухой, до времени, — посмотришь в бумаге, до какого. Сиди в укромном месте, подальше отсюда, на глаза людям не попадайся. Часов у тебя нет? Возьми эти. Точные.
Степка дернул плечами, но часы взял.
Дьявольщина! Как ему не хотелось снова оставаться одному! Он мрачно сложил бумагу, сунул за ворот платья. И вдруг Портнов сказал:
— Ты знаешь, кто я? Надувенна жаба.
— Чего? — спросил Степка.
— Надутая лягушка, по-сербски. Я же забыл про Благово!
Он светло улыбнулся, и Степка понял, что уходить никуда не надо. Честное слово, это было здорово!
Хитрый портняжка
Вячеслав Борисович прятал разбитый телефон, приговаривая:
— Хорошо быть муравьем — коллективная ответственность… Бегай по краю тарелки и воображай, что держишь курс на Полярную звезду.
Степка вежливо ухмыльнулся. Инженер пояснил:
— Муравей лупит по кругу, а думает, что бежит прямо. Не буду я сидеть в уютном кабинете — побегу… Мой номер, кажется, Угол одиннадцать?
— А что?
— А то, что я — из начальства. Старше меня только Линия да Точка. Понял?
— Ага, — сказал Степан. — Правильно! Пятиугольника они в грош не ставят. Ну и что?
— Мы им устроим потильную комнату, — сказал Портнов, нагибаясь к столу.
— Зоя! Зоечка! Ау!…
Из динамика ответили:
— Слушаю, Вячеслав Борисович…
— Машину, Зоечка. Пускай Леонидыч подгонит, я поведу сам. Быстренько…
— Он отпустил кнопку и подмигнул. — Поехали к сентиментальному боксеру, муравьишка.
— А инструкция как же?
— Держи про запас. Мы едем к умному человеку, Степа. Не голова, а трактор. С ним на пару я кое-что смогу проделать… если он чистый.
С ним на пару я кое-что смогу проделать… если он чистый.
— А почему он — сентиментальный боксер?
— Он такой, — сказал Вячеслав Борисович. — Увидишь. Он уже трое суток сидит взаперти и думает грустную думу. Он физик-теоретик. Вот и машина…
Шофер не заметил Степана и начал было:
— Угол одиннад…
— Молчать! Вы останетесь… хм… Петр Леонидович. Ясно? Садись, Маша, — это Степану. Потом снова шоферу, громким шепотом: — Угол третий вызывает…
— Так машину же разобьете! — жалко улыбнулся шофер.
— Пропадай моя телега, — ответил Портнов и очень натурально заржал, подделываясь под загипнотизированного.
Третий раз за день Степка ехал в машине. Вячеслав Борисович действительно был неважным водителем — вцепился в руль и вытянул шею. Но машину не разбил, а довольно плавно остановил ее у подъезда итээровского общежития молокозавода.
— Киселев живет здесь, — предупредил Степка.
— Думаешь, присунул моему дружку к замочной скважине «посредник», да?
— Проверим, — сказал Вячеслав Борисович. — Ты на глаз их не различаешь, своих подшефных?
— Пока еще нет, — сказал Степка.
— Ну, рискнем, Машенька. Он очень соображающий парень, Митя Благоволин.
— Странная фамилия, — сказал Степка.
— У него прадед был из духовных, из попов, — говорил инженер, пробираясь по узкой лестнице. — Им в семинариях давали новые фамилии, благозвучные…
Вячеслав Борисович немного трусил и рассказывал о благозвучных фамилиях для храбрости. Степка подумал: ничего, привыкнет. Он шел и примечал дорогу. Запомнил, что в общежитии две лестницы. Что, кроме центрального входа — с улицы, имеются два хода во двор, прямо с нижних площадок. Что на третьем этаже очень неудобно стоит красный ящик с песком, легко зацепиться на бегу. А вот и пятый этаж. Коридор был пуст. В большой кухне звонко переговаривались женщины. По коридору пробежал парень в длинных футбольных трусиках, размахивая полотенцем.
— Комната шестьдесят восьмая, — сказал Портнов. — Он дома.
В замочной скважине виднелся шпенек ключа, вставленного изнутри.
— Постой здесь, — прошептал инженер. — И аккуратно, аккуратно…
Степка прижался лопатками к стене рядом с дверью. Парень с полотенцем уже скрылся в умывальной. Инженер постучал.
— Благово! Отпирай, хитрый портняжка пришел!
Из-за двери ответили негромким басом: